Я вернусь - Виктория Яровая

— Для меня художественная книга — это история, в которую можно погрузиться и прожить вместе с главным героем кусочек его жизни, который хочет показать нам автор. А может, на время и стать этим самым героем, примерив на себя его чувства и переживания. Радоваться и грустить за него, совершать поступки и переживать события, которые я никогда не переживу в своей реальной жизни. И мне конечно бы хотелось читать и переживать какие-то положительные чувства и эмоции. Нет, я совершенно не против, если герой проходит через испытания и терпит какие-то лишения, но это всегда должно быть ради чего-то хорошего в конце, что заслужил твой герой. Тогда ты радуешься вместе с ним и когда закрываешь книгу, дочитав последние строки, испытываешь чувство удовлетворения и приятного послевкусия.

— Но ведь, если бы все книги заканчивались счастливо, это было бы не интересно, ведь что бы ты не взял в руки, ты знаешь, что все будет хорошо.

— К моей радости, сейчас в моем мире много историй с хорошим концом, и скорее исключением являются печальные концовки. Чего не скажешь о ваших историях, или это только у тебя в библиотеке сплошные трагедии, что не возьми в руки?

— Если честно, я не в курсе, что там есть из такого рода литературы, библиотека досталась мне вместе с замком, возможно прежний хозяин тяготил к таким историям, не знаю. — равнодушно пожал плечами Рэм. — И все же мне кажется, что трагические окончания произведений имеют право на существование. Они нам напоминают, что мы живем в реальности, а в ней случаются и грустные события и не всегда все заканчивается хорошо.

— Как будто кто-то этого не знает? — возмутилась Кристина. — Все это знают, и каждый несет с собой свой багаж, наполненный болью, разочарованием и всем, чем ни попадя. У кого-то он маленький, а кто-то и тащить его уже не в состоянии. Может и есть такие мазохисты, которые добровольно еще запихивают туда не настоящие, но тем не менее пережитые им негативные эмоции. Я не из таких людей, мне сложно даются такие истории, я всегда сильно переживаю и еще долго потом их помню, и каждый раз вспоминая, снова испытываю те эмоции. Например, когда мне было тринадцать, я стащила у двоюродной сестры роман о любви, один из первых мною прочитанных. Что это были за ощущения! Я переживала и болела за героев, а когда они воссоединилась почувствовала такую радость и облегчение. И вот, когда я уже была готова, с чувством полного удовлетворения закрыть книгу, автор на последних двух страницах взял и убил главную героиню. Да, еще каким образом!? Они отдыхали на озере, она нырнула и, ударившись головой, умерла. И заканчивается все страданиями главного героя. Ну зачем? Зачем спрашивается нужно было это делать? Прошло столько лет, а я до сих пор злюсь, когда вспоминаю эту книгу.

Этот разговор он почему-то запомнил, она впервые рассказывала что-то о себе, и он вдруг понял, что по настоящему-то ничего и не знает о ней. Как она жила? Что ей интересно? Кто ее ждет там, в другом мире? А может у нее есть муж и дети или жених? К этой мысли он оказался не готов, и непроизвольно сжал кулаки, от чувства ярости, накрывшего его.

Еще одно чувство крепко поселилось в его душе. Беспокойство. Очень давно ему уже не приходилось его испытывать. За себя он никогда не беспокоился, бесполезное занятие, а кого-то настолько близкого, за которого стоило бы волноваться, у него не было. И вот сейчас он беспокоился за Кристину, потому что та мерзкая штука в ее груди не только не уменьшилась, но и приобрела форму. Он изо дня в день наблюдал за ней и видел, как из черного пятна появилась петелька, похожая на росток, затем день за днем он распрямлялся, и вот сейчас у нее на груди красовался бутон какого-то цветка на коротком стебле, похожий на первоцвет. Жуткое зрелище! Он рос прямо из ее груди и был весь как будто соткан из энергии эсмэ, порой ему даже казалось, что он шевелится. Как хорошо, что она сама его не может видеть. Только сборщик эсмэ или маг с двойным резервом, сможет его разглядеть и даже одежда не сможет его скрыть. Он перерыл все библиотеки и архивы, аккуратно порасспрашивал всех, кто мог знать хоть что-то, но ничего. Он до сих пор не знает, что это такое и что ему с этим делать. Пару раз он даже предпринимал отчаянные попытки вырвать его из ее груди. Ночью пробирался к ней в комнату и, предварительно усилив сон, всеми способами пытался его вытащить. Но при каждой попытке Кристина начинала сильно стонать и выгибаться. Ей было больно. И он не смог. Пришлось оставить все как есть, и надеяться на то, что он сможет с этим разобраться. А пока он каждый день внимательно наблюдал.

Его личным триумфом стало то, что он наконец-то заставил работать эту чертову штуковину с музыкой. Сколько ночей он не спал, работая втайне и пытаясь придумать хоть что-то. И награда пришлась ему по вкусу.

Гордый собой, и в предвкушении новых открытий, он не мог сдержать широкой улыбки и, протягивая ей коробочку, чувствовал себя героем. Но такой реакции он от нее не ожидал. Она чуть не задушила его в объятьях, когда поняла, что плеер работает, и тут же сунула ему что-то в ухо.

Дальше он испытал шок. У него в ухе раздался какой-то совершенно невообразимый набор звуков. Что-то стучало, громыхало и пищало, но он терпел, и вскоре с трудом начал различать слова. Лучше бы он их не слышал.

Крошка моя я по тебе скучаю.

Я от тебя письма не получаю…

Ты далеко и даже не скучаешь

Но я вернусь, вернусь и ты узнаешь…

(фрагмент из песни «Крошка моя», группа Руки Вверх)

Но совсем скоро ему даже понравилось, и он поймал ритм. А Кристина тем временем, засунув второй наушник себе в ухо, скакала по его кабинету и по всей видимости танцевала. Ее безумный танец поверг его в состояние ступора. Так дергаются только больные в Бредоме, но понаблюдав за ней и вслушиваясь в такт музыки, которая звучала в его ухе, он увидел, что движения ее весьма гармоничны и даже залюбовался. Она была так открыта и счастлива, что он сам не мог сдержать искренней улыбки. Глядя на нее, он понимал, как тяжело ему будет сдерживать себя и не сближаться с ней. Потому что она ему так нравится!

Кристина

Дни медленно текли своим чередом, а она кропотливо вычеркивала их в своей тетрадке, с нетерпением ожидая, когда закончится ее пребывание в этом мире. Сколько она уже здесь? Больше девяти недель, первые две из которых она хотела бы забыть. А все остальное время она не могла отделаться от ощущения, что она, в добровольно-принудительном порядке, находится в каком-то пансионате, без возможности покинуть его. У нее даже сформировался определенный порядок дня, и она старалась его соблюдать. Так было проще и легче ждать. Утром ранний подъем. Затем длинная пробежка. Теперь она не ограничилось только садом, а с наслаждением бегала по окрестностям, пересекая поля и забегая в небольшие рощицы. На одной из таких пробежек она обнаружила крохотный прудик, и даже пару раз рискнула там искупаться. Единственное место, которое она избегала, была та самая деревня. Как-то интуитивно ей не хотелось встречаться с теми женщинами, а может быть просто всплыли старые страхи. Беременные женщины всегда вызывали у нее небольшие чувства паники и тревоги, она боялась случайно их толкнуть или неловко задеть. В итоге, она решила лучше к ним вообще не приближаться и ни разу не пожалела о своем решении. Ей не нужны в этом мире новые знакомые, а тем более подруги.