Военные контразведчики - Александр Бондаренко

По возвращении с Западного фронта Игнатий Сосновский был награжден орденом Красного Знамени и уже официально зачислен в штат ВЧК. Впоследствии он стал одним из руководителей Контрразведывательного отдела, выведенного из состава Особого отдела ГПУ. В этом подразделении под фамилией Кияковский работал и Виктор Стацкевич.

Всего же по делам польского шпионажа в 1920 году было привлечено к ответственности около полутора тысяч человек»[124].

Успехи молодой советской военной контрразведки были налицо, и написано о них немало. Однако, о чем известно гораздо меньше, в работе спецслужб стали проявляться и старые «болезни», которые «наследственными» вряд ли назовешь — все же большевистское руководство декларировало создание своих органов государственной безопасности «на пустом месте». Но вот что писал Феликс Эдмундович Дзержинский в личном письме своему заместителю Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому в конце июня все того же 1920 года:

«Чувствую, что с моим долгим пребыванием в Харькове между Вами (Особым отделом) и Президиумом ВЧК пробегает все более черная кошка. Этому необходимо противодействовать в интересах дела. Если бы необходимость существования ЧК сознавалась партией и рабочими так же, как необходимость, скажем, органов снабжения, тогда можно было бы позволить роскошь расчленения одного целого ВЧК на ведомственные органы. Сейчас же, в реальных условиях нашей революции, при недостатке сил, при неизбежной тенденции ведомств покрывать своих сотрудников, при необходимости сообразно потребности момента борьбы усиливать чекистскую борьбу в той или иной области ценою ослабления в другой, все наше чекистское дело надо централизовать в одном органе ВЧК. Конечно, этот орган должен быть так построен, чтобы каждый из его отделов мог проявить максимум инициативы при максимуме ответственности. В этом отношении надо в организации ВЧК кое-что подправить. У меня созревает план совершенно реорганизовать Президиум ВЧК. В том виде, как он есть, его надо упразднить. Ответственные за ВЧК должны быть председатель и его заместитель…

Вячеслав Рудольфович, Вы должны стать патриотом ВЧК как единственного боевого органа и не проводить линии обособления, а принять самому участие в укреплении ВЧК и ее органов там и тогда, где это понадобится в данный момент. Не нужны окружные особые отделы, как правило. Органы борьбы с контрреволюцией и шпионажем должны быть едины, наши отделы — это дополняющие друг друга части, необходимость применять различные подходы, ведущие в одно и то же место. Тов. Лацис приходил[125] к шпионажу, исходя из гражданской контрреволюции. Вы приходили к “Национальному центру”, исходя из шпионажа. И у Лациса тенденция: Особый отдел сделать частью Секретно-оперативного отдела, а у Вас есть тенденция стать самостоятельным органом по борьбе с контрреволюцией, организованной вообще. Эти тенденции надо перебороть. Организационно надо их изжить, сделав ответственных лиц в отделах ответственными за всю ВЧК…»[126]

Менжинский Вячеслав Рудольфович (1874–1934). Окончил юридический факультет Петербургского университета; в революционном движении с 1895 года — вел подпольную партийную работу в Петербурге и Ярославле. В январе — марте 1918 года — нарком финансов РСФСР, в апреле — ноябре — генеральный консул РСФСР в Берлине. С сентября 1919 года на ответственной работе в Особом отделе ВЧК. Руководитель Особого отдела с июля 1920-го по июль 1922 года. С 30 июля 1926 года — председатель ОГПУ; с апреля 1929 года практически отошел от дел по состоянию здоровья.

Свидетельство современника:

«Впечатление, какое он на меня произвел, будет точнее всего выражено, если я скажу, что он не произвел никакого впечатления. Он казался больше тенью какого-то другого человека, неосуществившегося, или неудачным эскизом ненаписанного портрета. Есть такие люди. Иногда только вкрадчивая улыбка и потаенная игра глаз свидетельствовали о том, что этого человека снедает стремление выйти из своей незначительности».

Лев Давидович Троцкий, революционный деятель

В общем, «диагноз» можно поставить следующий: стремление доказать, что деятельность именно твоей службы, твоего подразделения является наиболее важной и необходимой. Вспомним недавнюю — 1917 год — борьбу на «контрразведывательном поле»; вспомним, не вдаваясь в подробности, известное последующее соперничество между органами МВД и КГБ… Вот и здесь все тот же вопрос, кто важнее: ВЧК или достаточно автономный Особый отдел? В разной формулировке и постановке аналогичный вопрос возникал еще не раз. А ведь конфликты между спецслужбами — не свары на коммунальной кухне. В ходе таких конфликтов порой были задействованы и специальные средства, и оперативные методы. Яркое тому свидетельство — еще одно письмо Феликса Эдмундовича Вячеславу Рудольфовичу, датированное уже 25 февраля следующего года:

«Маковский[127] не ориентировался в дошедших до него обвинениях против Киевской губчека и не прекратил их в корне, наоборот, придает им значение. На основании присланного мне Маковским материала, опроса приехавших из Киева товарищей для меня ясна вся вздорность обвинений, основанная на бывшем между Ос. От. Киев. Воен. окр. и губчека[128] антагонизме.

Всякие сплетни, смещения лиц и т. п. могли на такой почве разрастаться в дела.

Ос. отдел вел агентурное наблюдение и следствие за сотрудниками ЧК. Это недопустимо. Находящийся сейчас в Москве Деницкий причастен к этому, как равно и Шнейдерман[129].

Прошу до моего приезда в Москву и разбора их дела никуда из Москвы не присылать.

Кроме того, прошу дать циркулярное разъяснение всем ос. [обым] отд. [елам], что они не имеют права заводить агентурные дела против чекистов без согласия председателя ЧК, а равно и против более или менее ответственных коммунистов без согласия парткома. В случае если возникают серьезные подозрения, о которых по местным условиям нельзя доложить предчека и парткому, — дело препровождать в Центр для дальнейшего направления.

Кроме того, считал бы полезным запретить ос. [обым] отд. [елам] заводить дела и производить аресты по делам, им не подведомственным»[130].

А вот — докладная руководителя Псковской губернской ЧК, написанная 18 марта 1920 года: «Сплошь и рядом ГубЧК, проводя операцию, наталкивается на конспиративные квартиры Особотдела [Особого отдела охраны границ Республики] и наоборот, в результате скандал… В деле установления бандитов и их пособников получаем Ваш приказ взять заложников… Особотдел получает такой же приказ, то же происходит и по выселениям помещиков из погранполо-сы… Особотдел… старается иметь своих осведомителей даже в самой ГубЧК с целью подкопаться к псковским верхам…[131]