Смерть и прочие хэппи-энды - Мелани Кантор

– Я тоже не знаю, но давай попробуем. Будь понежнее.

Гарри тянется к краю кровати и гасит свет.

– Давай я сниму твой халат, – говорит он.

Я лежу в своем черном белье, поглядывая, как он сбрасывает свой.

– Прекрасно! – Гарри поглаживает меня, наклоняется и целует мое лицо. Его губы касаются меня легко, словно крылья бабочки. – Достаточно нежно?

– Да.

Он облизывает пальцы и проводит ими по моей коже.

– Знаешь, у тебя сексуальные… мурашки.

Я смеюсь и закрываю глаза, наслаждаясь ощущением.

– Не отвлекайся на них.

Я позволяю своим чувствам следовать за его прикосновениями. Его пальцы cкользят по моим изгибам, спускаются вниз по животу, обводят пупок, медленно тянутся ниже, ласкают меня между ног.

– Так хорошо?

Я только киваю, не в силах сейчас говорить. Я в восторге. Его прикосновения всегда действовали на меня именно так. Пожалуйста, пусть так будет всегда! «Всегда» в моем случае – не значит долго.

Гарри сдерживает возбуждение, его язык медленно движется вверх по моему телу.

– Как ты? – шепчет он.

– Я – отлично.

– Тогда я хочу тебя трахнуть.

– Я тоже этого очень хочу.

Гарри тянется через меня к прикроватному столику.

– Оснащение номера. Они заботятся обо всем.

Он разрывает фольгу презерватива и в тусклом свете с театральной торжественностью натягивает его на свой эрегированный член. Я улыбаюсь. Совсем забыла, что его шоу с надеванием резинки достойно пера Шекспира.

Мы занимаемся любовью привычным и в то же время новым образом. Запах его тела, нежность его поцелуев дарят мне совершенное блаженство.

– Все в порядке? – задыхаясь, спрашивает он.

– Да, – выдыхаю я. – А теперь оттрахай меня по-настоящему жестко. – И это все, что ему нужно. Мы занимаемся любовью со страстью двух людей, которые знают, что этот раз может стать их последним…

А потом мы долго лежим, прижавшись друг к другу, обнимаясь и пытаясь вернуться с небес на землю.

– Ух ты, – произносит Гарри, – это было неожиданно.

– Не для меня.

– Искусительница!

– Да, я открыла в себе Мату Хари.

Он смеется, отводит с моего лица волосы и целует в шею.

– А мне нравится твоя внутренняя Мата Хари. – Он переворачивается на спину. – Сейчас только полежу немного, – бормочет он и засыпает.

У меня кружится голова – то ли от любви, то ли от секса, то ли от массажных масел. Я на ощупь добираюсь до ванной, запираю дверь, опираюсь о двойной умывальник и прислоняюсь лбом к прохладному зеркалу. Несколько раз глубоко вдыхаю и смотрю на свое отражение. Волосы растрепаны, щеки пылают. На губах усмешка.

– Ну, что скажешь, Дженнифер? – говорю я себе. – Ты только что занималась любовью с Гарри, и он спит сейчас там, в кровати. В которую ты собираешься вернуться. Кто бы ни был там, наверху, он только что исполнил одно из твоих желаний!

Несколько позже мы одеваемся к ужину.

– Ты восхитительно выглядишь, – замечает Гарри. – Новое платье?

– Да, – отвечаю я. Мне нет нужды пояснять свои недавние решения насчет одежды и всего прочего.

Мы входим в отделанный деревянными панелями ресторан, полный посетителей, но там почему-то так тихо, что мы могли бы расслышать, как падает булавка.

Даже официанты, кажется, говорят шепотом.

– Вина, сэр? Мадам?

– Выпьешь что-нибудь, Салли? – спрашивает Гарри.

– Не сегодня, спасибо.

– Не возражаешь, если я выпью?

– Нет, конечно.

Мы принимаемся за еду, глядя друг на друга, как юные любовники в начале романа, держась за руки и пробуя из тарелок друг у друга, и это весьма кстати, потому что так я могу скрыть, что почти не ем. Я совершенно не голодна.

А затем, словно увидев, что все идет слишком хорошо, мое тело решает показать мне, кто здесь главный.

Я выскакиваю из-за стола и бросаюсь в уборную, чувствуя себя как-то странно. Мне жарко, над верхней губой выступил пот. Я быстро смачиваю одно из полотенец холодной водой и прижимаю его к лицу, надеясь остудиться.

– Не поступай так со мной, тело, – умоляю я. – Не сейчас! Не подводи меня, позволь насладиться последними минутами радости. Пожалуйста! И если ты это сделаешь, я обещаю, когда придет время, я буду вести себя смирно.

Из носа начинает капать кровь. Черт!

– Ты в порядке? – с озабоченным видом спрашивает Гарри, когда я возвращаюсь к столу. – Тебя не было так долго, что я задумался, уж не придется ли мне тоже ворваться в дамскую комнату.

Я улыбаюсь этой мысли.

– Ага. Теперь я в порядке. Отбой тревоги. Тебе не придется спасать меня.

После ужина мы возвращаемся через приемную, и я жду, что мы поднимемся в наш номер, когда Гарри вдруг говорит:

– Погоди минуту.

Я морщу нос.

– Расслабься, – продолжает он, – тебе это понравится. Теперь повернись-ка.

– Какой еще фокус ты припрятал в рукаве? – интересуюсь я, когда он разворачивает меня спиной к себе.

– Волшебство.

Я чувствую, как он роется в кармане, а затем моих век касается шелк, и Гарри завязывает мне глаза.

– Гарри! Ты не должен делать это в приемной.

– Перестань обо всем беспокоиться. Лучше возьми меня за руку.

Я беру его за руку и отправляюсь с ним вслепую, не имея ни малейшего понятия, куда он меня ведет. Видимо, мы идем по коридору, потому что звуки вокруг меняются и я слышу, как Гарри открывает дверь.

Мы проходим дальше, и от щелчка замка у меня вздрагивает сердце.

– Где мы?

– Ты готова?

– Не уверена.

– Ну, не важно. – С этими словами он снимает повязку.

Секунду-две я моргаю.

Мы в каком-то маленьком приватном кинозале. Тут четыре красных бархатных диванчика, двойные «места для поцелуев».

Я оглядываюсь, разинув рот.

– Это все ты устроил? Это же гвоздь программы!

– Давай посерьезнее. Просто садись и устраивайся поудобнее, – Гарри указывает на диван. Все еще с открытым ртом я усаживаюсь, а он располагается рядом.

– Отлично, – говорит он и начинает шарить по полу.

– Что ты делаешь?

Он выпрямляется и протягивает мне аккуратно завернутую прямоугольную коробочку.

– Потому что я люблю тебя, Салли.