Вера Холодная. Королева немого кино - Елена Прокофьева

Далее Вера Холодная по требованию французского консула шпионит за белыми.

И дает консулу подробный отчет:

«– Кому генерал больше симпатизирует – Франции или Англии?..

– В жизни он… равно привержен обеим, мне почти не приходится слышать от него русскую речь. Днем он разговаривает исключительно по-французски, а ночью сквозь сон бормочет по-английски.

Мосье Энно даже передернуло… он свирепо взглянул на свою любовницу.

– Вы могли бы мне не рассказывать о том, что генерал бормочет сквозь сон.

Артистка одарила его презрительным взглядом:

– Я добросовестно выполняю ваше поручение, мосье…

– Ну, не будем ссориться, – примирительно проворковал консул. – Сегодня вы не пойдете… слушать английское бормотание генерала…

Артистка подняла брови и взмахнула своими огромными ресницами:

– А что же я буду слушать сегодня ночью?

– Сегодня вы будете слушать меня, – консул смотрел на артистку, давая волю живчикам в глубине своих темных глаз. – Если хотите, я для вас согласен бормотать даже по-русски…»

Разумеется, «изменчивая обольстительница» артистка Вера Холодная пылко (и не в первый раз) отдается консулу мосье Энно, но, являясь при этом еще и «обольстительной изменницей», по просьбе генерала Гришина-Алмазова шпионит за французами.

Правда, при этом еще и спасает героя революции Котовского. И, в одной из версий романа, присутствует намек на то, что и с Котовским у «королевы экрана» что-то было… Но, разумеется, она пошла на это «что-то» вовсе не из приверженности революционным идеям!

В конце романа Вера Холодная загадочно умирает… Отравленная ядом кураре, который коварный француз подмешал ей в вино.

Решение об отравлении Веры Холодной мосье Энно принимает совместно с мадам Энно.

«– А эта… как ее… актриса?

Консул Энно развел руками:

– Но, мон анж, ведь неудобно просить “королеву экрана” помочь поднести нам чемоданы? И к тому же ее физических сил будет мало, чтобы поднять такой груз. Ведь каждый из этих чемоданов весит самое меньшее…

– Я не об этом! – заорала мадам. – Я о том, что ты все-таки ухитрился сунуть этой лахудре заграничный паспорт!

Консул Франции придвинул к секретеру еще и небольшой сервант из-под фарфора.

– Но, мон ами, ты же знаешь, она без этого не соглашалась больше выполнять наши поручения… Она не хотела… гм… обслуживать всех необходимых нам высокопоставленных лиц, пока у нее не будет визы на руках.

Мадам Энно швырнула диванной подушкой, но промахнулась. Подушка только сбила со стенки бра, и мосье Энно обсыпало мелкой стеклянной крошкой от разбитого китайского абажурчика.

– Но, – поспешил заявить мосье Энно, – я, безусловно, дам распоряжение, чтобы ее не пустили на наш дредноут.

– Кретин! – даже задохнулась мадам. – Плевала она на твой дредноут! С паспортом на руках она устроится на какой угодно корабль. Разве ей трудно влезть в постель к какому-нибудь капитану? Знаем мы вас, бабских угодников. Она не поедет во Францию! – завизжала мадам.

Мосье Энно поник за своей баррикадой. Он тоже не хотел бы, чтобы Вера Холодная попала во Францию. У мадам, конечно, говорила глупая женская ревность. Но у мосье были более веские причины. Попав в Париж, актриса быстро найдет дорожку не только в светские салоны, но и в министерство доберется, пожалуй, до Сюрте Женераль. А знала “королева экрана” слишком много. Это еще пустяки, что ей были известны махинации мосье Энно с валютой или банковскими переводами за оружие для директории. Кто же в Париже не крадет? В Париже воруют все. И у мосье Энно хватит чем откупиться у следователей слишком придирчивых или у судей слишком добродетельных. Хуже то, что знаменитая киноактриса не только в совершенстве овладела своею ролью шпионки консула Энно, но и до мельчайших подробностей ознакомилась со сценарием всей эпопеи Антанты в Одессе. Разве ей трудно будет воспроизвести широкую картину американо-англофранцузской оккупации перед мировой общественностью? В тонких ручках очаровательной женщины были все нити о тайных связях консула Франции с английской миссией и миссией американской. Консулу Франции не только перед мировой общественностью, но и перед Сюрте Женераль трудно будет опровергнуть кое-какие факты, которые попали в тонкие ручки чаровницы и совсем легко сорвутся с ее язычка… Ясное дело, было бы лучше, если бы актриса действительно не поехала в Париж. Нет, нет! Она не должна ехать ни в коем случае!..

– Как же это сделать, мон анж? – вкрадчиво спросил мосье Энно. – Вот если бы ты могла что-нибудь придумать…

– Я уже придумала! – решительно заявила мадам Энно и так же решительно поднялась с дивана. – На войне, как на войне – так, кажется, говорит этот остолоп, ваш генерал!

Она вынула ладанку из-за декольте.

Мосье Энно побледнел и задрожал.

– Ты… ты думаешь… Муся, что…

Мадам Энно отстегнула ладанку от золотой цепочки и протянула ее мосье Энно.

Мосье Энно попятился. Но позади была уже стена.

– Немедленно! – прикрикнула на него мадам. – Ведь она может сегодня же ночью пробраться в каюту и залезть в постель к самому генералу!

В ладанке был кураре. Два кристалла – мгновенная смерть. Один кристалл – смерть не позже как через полтора-два часа от паралича миокарда. Мадам Энно надела на себя эту ладанку еще в Париже, на случай если бы в далеком путешествии встретилась непреодолимая опасность для ее чести и жизни. Эта ладанка в декольте на золотой цепочке дала ей немало утешения в парижских салонах перед выездом: мадам Энно показывала ее каждому, хвастаясь, на какой риск она идет, пускаясь с мужем в небезопасное – во имя высокой миссии! – плавание в страшную страну большевиков. Кроме того, во время ссор с мужем она грозила ему, что отравится, и таким безошибочным дипломатическим способом всегда добивалась своего.

– Но… как же это… сделать? – прошептал, запинаясь, бледный консул.

Мадам Энно небрежно пожала плечами.

– Я пошлю сейчас Мими. Мы попросим актрису забежать к нам на минутку, выпить бокал цимлянского на дорогу. В бокал ты бросишь один кристалл. И она сразу уйдет. А потом… Какое нам дело, что будет потом?..

“Королева экрана” Вера Холодная пришла за полчаса, как раз в ту минуту, когда семеро верных людей консула Франции в их фантастической надежде попасть за границу тащили двадцать два его чемодана. Актриса тоже торопилась: оставить берега отчизны она собиралась не позднее утра, а вещи у нее еще не были уложены. Прощальный бокал – “посошок на дорогу” – они выпили вместе, стоя и мило улыбаясь посреди опустошенного салона резиденции.

После этого актриса приветливо помахала с порога перчаткой.

– До завтра! – Назавтра она уже договорилась с капитаном: это был капитан как раз того самого дредноута, на котором должен был отчалить от одесских берегов и консул Франции. Итак, предстояла совместная увеселительная прогулка.