Два малыша, два жениха и одна мама-невеста - Татьяна Михаль

Он выглядел уставшим. Глубокие складки пролегли вокруг чётко очерченного рта, глаза смотрели на меня внимательно, но без огня. В них застыла печаль и что-то ещё… нежность? Нет, наверное, мне показалось.

— Доброй ночи, — произнёс он, небрежно скидывая с себя безумно дорогую обувь и стягивая смятый пиджак. — Прости, что так поздно… Я обещал, что приеду…

— Если вы приехали только из-за своего слова, то не стоило. Могли бы написать или позвонить, что не можете… — пробурчала я и вдруг, широко зевнула, издав невольно стон.

Сталь вновь меня одарил странным взглядом, окинув мою фигуру с ног до головы. И только тогда поняла, что полы халата не закрывают меня, что стою перед ним практически в одной пижаме — коротких шортах для беременных и майке на бретелях.

Ткань настолько тонкая и воздушная, что не скрывает ни изгибов, не выпуклостей.

Он громко сглотнул и я заметила как дёрнулись у него пальцы на сильных руках.

Запахнула халат и скрестила руки на груди, словно закрывая себя от его взгляда.

Мы прошли в гостиную. Я забралась с ногами в своё любимое кресло, а Сталь сел на диван, раскинув руки по подголовнику.

— Не в этом дело. Я обещал тебе, понимаешь? Там в кабинете, мы наговорили тебе много всего… И ты уехала, наверное, в ужасном состоянии. Нам просто необходимо поговорить с тобой ещё раз, обстоятельно и спокойно. Решить, что будем делать дальше и…

Пожала одним плечом и перебила его на полуслове.

— Я знаю, что буду делать дальше — рожать. И хочу сказать сразу — никаких абортов и прерываний беременности делать не стану. Ни за какие деньги, даже если запугать решите…

— Настя, — выдохнул он устало моё имя. — Никто тебя заставлять делать эти ужасные вещи не будет. Тимур… он всегда сначала говорит, но поверь, сейчас он уже другого мнения…

— Это хорошо, — тоже сказала устало. — Но можно мы поговорим обо всём завтра. Я сильно хочу спать.

Голос у меня звучал как-то слабо и жалко.

Вот-вот расплачусь.

Хочется, чтобы меня обняли, взяли все заботы на себя и сказали, что всё будет хорошо…

Опять эти проклятые гормоны.

— Можно посмотреть на живот? — неожиданно попросил Сталь.

Сначала удивилась его просьбе, но потом подумала несколько секунд и решила, а почему собственно, нет?

Встала с кресла, развязала пояс халата и немного подняла майку, открывая обзор на мой уже округлившийся, но всё ещё не сильно большой животик. Сейчас он выглядел так, словно я на шестом месяце. Это если бы я носила одного малыша, а так как их было двое…

Димитрий положил свою горячую и сухую ладонь на мой живот и ласково его погладил.

— Удивительно понимать, что вот здесь, уже живёт новый человек, точнее двое маленьких людей… — сказал он тихим голосом. — Это настоящее чудо, Настя, понимаешь?

Он поднял на меня свои небесного цвета глаза и сказал, продолжая держать ладонь на животе:

— Я хочу, чтобы знала. Ты можешь во всём положиться на меня. И неважно, мои это дети или Тимура. Если есть какие-то просьбы, желания… Говори мне, хорошо? Только не молчи…

И вдруг, я ощутила некую щекотку внутри себя, словно бабочки запорхали и касаются меня своими крылышками.

Это дети… Это мои дети!

Положила свои ладошки рядом с рукой Димитрия и зажмурилась от счастья.

— Они шевелятся, — улыбнулась ему широко.

— Я ничего не чувствую. Может, тебе показалось? Толкаться они начнут, если мне память не изменяет, на неделе восемнадцатой или двадцатой.

— Но я их чувствую, — стояла на своём. — Чувствую…

Димитрий вдруг притянул меня к себе ближе и поцеловал в пупок.

— Если это так, то значит я отец… Значит, они узнали меня, — улыбнулся он и снова посмотрел прямо мне в глаза, подняв вверх голову. — Ты услышала меня?

— Да. Услышала. Могу во всём на вас положиться, — повторила его слова.

— На тебя, — исправил он. — Не нужно мне выкать, договорились?

Кивнула и снова зевнула, чуть не вывихнув себе челюсть.

— Прости, что разбудил. Ты права, разговор лучше переложить на завтра. Я приеду к тебе… — он посмотрел на свои часы и нахмурился.

Я невольно тоже обернулась на настенные часы и округлила в удивлении глаза — три часа ночи.

— В девять буду у тебя, — сказал он уверенно.

А мне не захотелось его отпускать. Ведь приехал, дал слово и сдержал его. Вопреки своей усталости, всё равно поехал не к себе домой, а ко мне.

А ведь другой любой мужчина, скорее всего, позвонил бы и сказал, что не может приехать, что уже очень поздно…

Любой другой, но не Сталь.

Я действительно хочу, чтобы мои дети были от него — он надёжный.

Всё-таки проработала с ним четыре месяца и успела немного узнать этого мужчину и могу уверенно сказать — с ним я буду как за каменной стеной, а мои дети получат только всё самое лучшее.

А для меня на данном жизненном этапе, это важнее всего, чтобы мои детки ни в чём не нуждались.

Значит, Димитрий мужчина мечты?

Нет, совсем нет.

Влюбилась в него?

Ммм… Нет. Вряд ли.

Скорее всего, это благодарность, что он относится ко мне с уважением и даже неким трепетом, не смотря на неловкую ситуацию, что произошла с нами весной и сейчас, он ведёт себя достойно.

Но я ни разу не замечала, чтобы он с кем-то ещё был таким. Может, это он ко мне испытывает нежные чувства?

Подумала и удивилась своим бредовым мыслям. Думаю, что он просто сам по себе такой…

Да и вообще, устала я сильно и спать хочу, а то сейчас надумаю разных глупостей и ещё не дай бог, сама же в них и поверю, а на деле всё окажется совсем не таким…

— Оставайся у меня, — предложила ему. — У меня диван раскладывается. А чистое постельное бельё тебе дам.

Он улыбнулся.

— Диван очень удобный. Правда-правда… И кофе у меня есть, с утра сварить смогу… — продолжала я его уговаривать (правда опустила тот момент, что утром я не кофе буду варить, а белый фаянс обнимать).

— Если я не стесню тебя… — сказал он.

Почесала макушку.

— Да нет. Кстати, у меня даже есть новая зубная щётка…

— Это самое главное, — серьёзно сказал Сталь и принялся расстёгивать рубашку. — Позвоню водителю и отпущу его. Если честно, сам жутко хочу спать.

— Тогда держи.

Принесла ему чистое, приятно пахнущее и идеально выглаженное постельное бельё и подумала, что меня совсем не пугает, что Сталь остаётся у меня ночевать.