Два малыша, два жениха и одна мама-невеста - Татьяна Михаль

— Сейчас буду.

Спустился на седьмой этаж и вошёл в кабинет Кузьмина.

— Ну? Кто у нас тут оборотень в компании? — нервы напряжены. Мне безумно хочется узнать, кто это, но при этом я ощущаю страх, что это может оказаться кто-то из моих верных сотрудников…

Вадим развернулся в кресле от экранов мониторов и развёл руками.

— Тимур Багратионович, мне жаль произносить вслух это имя в таком контексте…

Нахмурился от его слов, а в животе ощутил неприятное волнение.

— Не томи. Говори уже.

Вадим кивнул своим подчинённым, чтобы они покинули кабинет и когда мы остались вдвоём, сказал:

— Шувалова Алла Семёновна.

* * *

— Тимур… — говорит она вдруг осипшим голосом.

Удивлена? Очень удивлена. И даже напугана? Снова играет?

— Я слушаю тебя.

Она замотала головой.

— Тимур… Это не я! Меня подставили! Как ты можешь думать обо…

Бросил на стол фотографии, сделанные с камер видеонаблюдения одного из банков, где несколько суток назад был открыт безлимитный счёт на новую компанию-однодневку с подставным директором.

Именно этот счёт был указан в липовых платёжках, которые перехватили с одного из компьютеров парни Кузьмина.

А на фотографиях была запечатлена Алла, собственной персоной с каким-то неизвестным типом (скорее всего подобранный бомж, приведённый более-менее в порядок, чтобы на него можно было свалить свои деяния).

— Не перестраховалась и сама пошла открывать счёт… — едко заметил я, когда она смотрела фотографии, а лицо у неё вдруг стало бледным, а потом и вовсе серым.

Она набрала в лёгкие воздух, а потом на шумном выдохе швырнула фотографии прямо мне в лицо!

— Мерзкий ублюдок! Докопался-таки!

Вот оно! Настоящее личико Аллы Семёновны.

Гримаса ненависти исказила её черты, сделав похожей на оскалившегося бешеного пса.

Засмеялся, но смех был горьким и больным.

— Ты хорошо приспособилась. Никто на тебя даже и думать не смел. А как можно подумать, когда ты с отцом работала с самых истоков…

— Вот именно! — взорвалась она и положила руки на мой стол и приблизила своё лицо, на котором горели настоящей злобой серые глаза. — Я начинала с ним работать, положила свою жизнь к ногам твоего отца! Никакой личной жизни! Муж меня упрекал, что я занята карьерой, а не семьёй, а я так радовалась, когда Баграт приблизил меня к себе, сделал нашу семью вхожей в его. Ввёл в ближний круг. Обещал… Много чего обещал, но его слова оказались ложью!

Она стукнула по столу и прошипела:

— Я из-за твоего отца аборт сделала, потому что ребёнок бы мне помешал работать дальше… А когда муж заговорил о детях, выяснилось, что я больше не могу их иметь. Всё из-за проклятого аборта…

— Сергей тебя любит, — заметил я сморщившись. От её слов так и исходили зло, горечь, надуманные обиды.

Она рассмеялась на мои слова, чуть запрокинув голову.

— Любит? Тимур, когда мы приходим к вам, то мы играем в любовь, а так… Мы давно уже не живём вместе. У него своя семья и даже ребёнок есть. А я одна. Всю жизнь пахала на твоего отца как лошадь и что я получила?! Он обещал, что впишет моё имя в завещание! А в итоге, я узнала, что в своё завещание он вписал только тебя и твоего недоумка брата! А про меня даже и не вспомнил!

Боже мой… Рядом с нами работала сумасшедшая и одержимая бредовой идеей, женщина!

— Твой муж тоже замешан в этом гнилом деле?

— Мой муж — кретин, который помешался на детях!

— Всё ясно с тобой…

— Ничего не ясно! После того, когда я поняла, что Баграт даже не думает включать меня в завещание, то решила сама взять своё. То, что причитается именно мне! Я пропахала столько лет не затем, чтобы в старости остаться у разбитого корыта и получать пенсию! Я одна! Без семьи, без мужа и детей!

У её рта собралась белая пена, она брызгала слюной. Глаза, покрасневшие от гнева, метали молнии. Если можно было убивать взглядом, то я давно лежал бы трупом.

— Ты безумна, Алла. Отец ничего тебе не обещал. И ты, жадная тварь, как вообще смеешь так говорить? Отец купил для вас огромный дом, подарил по машине, тебе и мужу. Ежегодные курорты, самые лучшие, неужели мало?! Подарки на все праздники! Алла, мать твою! Да ты получаешь больше всех в компании! И как у тебя только совести хватило таить обиду на моего отца и что-то требовать от него? Зажралась? А может, тебе надо было всю компанию отписать?

— Замолчи-и-и-и! — змеёй зашипела Алла. — Ты не понимаешь, сосунок. Всю жизнь живёшь как у бога за пазухой! Никакой ответственности не несёшь и даже не задумываешься о будущем! А зачем твоим мозгам думать? Папочка итак всё готовое преподнёс на блюдечке!

— Мне плевать, что ты думаешь обо мне, Алла, — сказал, понизив голос. — Раз у тебя появились обиды и хотелки, ты могла бы пойти к моему отцу и сказать ему обо всём. Он всегда тебя слушал и я уверен, что он бы придумал что-то для тебя.

Она расхохоталась, а потом тряхнула головой.

— Зачем? — отсмеявшись, спросила у меня. — Зачем мне идти к нему? Он бы сделал бы очередной подарок и всё. Через пару лет ты отправил бы меня на пенсию. И можно сказать, моя жизнь окончена. Но не-е-ет. Я не позволю вашей семейке жить в роскоши и дальше, а самой прозябать в нищете!

— Я не стану больше слушать твой безумный бред!

Нажал на кнопку охраны, что находилась на внутренней стороне стола и буквально через минуту парни влетели в мой кабинет.

Кузьмин только и ждал моего сигнала.

Они осторожно скрутили ей руки, и надели наручники.

— Ты ничего не докажешь! — заорала она. — Ничего! Понял?!

Изогнул бровь и издевательски хмыкнул. Достал из кармана диктофон и включил воспроизведение.

— Твоя афёра не удалась, Алла. За кражу и убийство сотрудников ты ответишь по закону.

— Твой отец тебя не простит за это, — произнесла она. По её морщинистым щекам потекли слёзы.

— Не простит, если узнает, что ты предала его и растоптала дружбу.

Она замерла и посмотрела на меня с удивлением.

— Что ты хочешь от меня?

— Оставьте нас, — сказал охране и Вадиму.

С неё сняли наручники и удалились.

— Садись и слушай меня внимательно.

Алла покорно села на диван.

— Я дам тебе денег. Много. Ты разведёшься со своим мужем и покинешь страну. Навсегда. И не дай бог, ты где-то появишься или окажешься снова в нашей жизни. Не думай, что я посажу тебя, Алла. Если снова объявишься, то я прикажу, чтобы тебя в бетон закатали. Запомни это. На всё даю тебе неделю и без глупостей. Ты будешь под присмотром.