Горная атака - Александр Тамоников

– Ну уж нет, спать я тебе не дам.

– Тогда думай быстрее.

Слейтер махнул рукой.

– А черт с ними, с вашей авантюрой и вашими делами. Считай, я согласен. Но учти, я сделаю, что от меня требуется, только из-за того, что одна очень красивая женщина запала мне в душу и я имел несчастье полюбить ее! И еще! Неизвестно, как сложится наша жизнь дальше. Возможно, когда-нибудь наступит время, когда я смогу найти тебя. Поэтому я должен знать, где мне искать тебя.

Гульнара печально посмотрела на Слейтера:

– Ты действительно так сильно хочешь, чтобы я была с тобой?

Сержант ответил, не раздумывая:

– Да! И если бы ты согласилась уехать со мной, то я лично сам завтра же нашел бы ваших пленных и вывел их тайными тропами в Афганистан!

– Я верю тебе, Энди. Но это невозможно, а поэтому и не будем говорить об этом. Хотя, может быть, на самом деле произойдет чудо, и мы когда-нибудь сможем встретиться, чтобы… чтобы больше не разлучаться.

Слейтер подошел к молодой женщине и обнял ее:

– Я буду ждать этого момента, Гуля, даже если ждать придется всю оставшуюся жизнь.

Молодая женщина прижалась к сильной груди американца.

– Я тоже буду ждать тебя, Энди! Обещаю.

Проснувшись в 6.00, Слейтер не застал в комнате Гули. Удивился, как тихо она ушла. Сержант спал чутко, но не проснулся. Он встал, прошел к столику, на котором лежали сигареты и зажигалка. Увидел записку. Взял ее, прочитал:

«Энди! Извини, что не попрощалась перед тем, как уйти. Слишком сладко ты спал. Надеюсь, тебе снилась я. Теперь о деле. О том, что не обсудили вчера. На связь с тобой буду выходить только я, с позывным Роза, ведь мое имя означает в переводе на русский язык цветок, а розы – мои самые любимые цветы. Но если произойдет нечто непредвиденное и я не смогу связаться с тобой, то принимай вызовы от человека с позывным Рубин. Ему ты можешь доверять, как мне. Для начала, пожалуйста, сделай то, о чем мы уже договорились. Дальнейшие действия скорректируем в ходе акции. Не забудь о нашем контакте проинформировать не только Хикмата, но и своего прямого начальника, генерала Робертсона, чтобы избежать ненужных проблем. Ну вот и все! Если бы ты знал, как тяжело мне было покидать тебя. Это правда, Энди! Хорошо, что ты не видел моих слез. Надеюсь на встречу, когда бы она ни состоялась.

И не оставляй на память эту записку. Все! Будут прокляты все войны и тот, кто придумал границы, разделив нас. Целую! Твоя, если ты не против, Гуля».

Сержант опустился в кресло.

Закурил. Сжег записку. Задумался. Сейчас он бы многое отдал, чтобы узнать будущее. Но это невозможно. А жаль.

Приняв душ и одевшись, сержант спустился в гостиную, где встретил Фаруха. Тот, как всегда, был притворно любезен:

– Ассолом аллейкум, уважаемый мистер Слейтер! Как провели ночь с прекрасной феей?

– Здравствуй, Фарух! Почему ты вчера не предупредил меня, что в комнате меня будет ждать Гуля?

– А разве это стало неожиданностью для вас? Ведь вы сами изъявили желание встречаться только с ней.

– Она что, не покидала твоего дома?

– Уезжала на неделю. Но не на встречу с мужчиной! Просто у нее объявились родственники в Исламабаде. И я отпустил ее, естественно, с сопровождением. Вчера она вернулась. У нее действительно оказались родственники в Пакистане. Весьма влиятельные люди. Я уж думал, не вернется. Более того, боялся, что раскроет тайну моего дома. Она не сделала этого. Хотя боялся зря. Это уже потом понял. Гуля не могла признаться родственникам, чем занимается здесь. А вот остаться у них могла. Но вернулась. И сразу спросила, будете ли вы в эту субботу. Я ответил, должны быть. Все успокоилось, и зачем мне было говорить о том, что вы без меня прекрасно знаете?

Слейтер кивнул:

– Ладно! Держи деньги, старик!

Сержант передал сутенеру тысячу долларов.

Тот удивился:

– Так много? За что?

– У меня сегодня праздник. А когда я праздную, то деньги не считаю. Бери. Ведь много – это не мало, не так ли, Фарух?

– Так-то оно так, спасибо! И все же непонятные вы люди, иностранцы. Как-то вы предлагали мне перебраться в Нью-Йорк и там заняться сутенерством. Сейчас я еще больше убедился, мне не следует покидать Пакистан. Я никогда не смогу жить среди таких людей, как вы! Потому что никогда не смогу понять вас!

– Да, Фарух! Тебе лучше остаться здесь! А сейчас поднимай моих людей. Хватит, оттянулись! Пора ехать в лагерь!

– Вы что, даже не позавтракаете?

– Поднимай Майка с Филом, грузи в джип три ящика пойла, обычного провианта и не задавай ненужных вопросов. Завтракать или нет, мы решим сами.

Хозяин усадьбы поклонился:

– Как прикажете, господин сержант.

Фарух вызвал охранников. Отправил их наверх.

Вскоре в гостиную спустились капрал Умберг и рядовой Паслер. В 7.30 «Хаммер» американцев отправился в обратный путь. Слейтер торопился. Подчиненные не понимали причины спешки командира, но и вопросов не задавали, видя серьезный настрой сержанта и зная его взрывной характер. Сержант же молча обдумывал свой предстоящий разговор сначала с Робертсоном, затем с Балани и после, вероятно, с самим Хикматом. Он вступал в игру. А игра, ставка в которой жизнь, не допускала расслабленности. Поэтому Слейтер был сосредоточен и собран. Он умел, но очень не любил проигрывать. А сейчас и не имел права на проигрыш. Ведь на кон поставлена не только его жизнь, но и его любовь.

Особый лагерь подготовки моджахедов недалеко от Чевара, Пакистан. 23 июня, воскресенье.

Вернувшись на объект, Слейтер пошел к палатке временного штаба вновь назначенного начальника лагеря. Ему встретился Довлатов:

– Доброе утро, господин сержант! Неплохо провели ночь?

– Прелестно! А тебя, смотрю, и при новом руководстве не выпускают дальше колючей проволоки? Тебе что, не доверяют или ты сам боишься покидать объект? По-моему, заместитель начальника, каковым ты стал после гибели Фархади, легко мог бы устраивать себе поездки в Чевар. А там при желании можно очень хорошо отдохнуть. Впрочем, ты поступаешь разумно. Такие, как ты, могут получить в городе не только массу удовольствий, но и нож в спину. Предателей не любят даже те, кому они служат.

Бывший полковник вздохнул:

– Вам стало легче оттого, что вы унизили меня?

Слейтер сделал вид, будто изумлен.

– О чем ты, Довлатов? Я унизил тебя? Да ты сам сделал это, продав страну и народ, которому присягал на верность. Унизил и поставил себя вне закона. Оттого тебе действительно есть чего опасаться вне лагеря. Да и внутри него. Но об этом хватит. Балани на месте?