Сальери - Сергей Нечаев

Париж, 15 апреля 1824 года.

Несколько газет заявило, что Сальери на смертном одре обвинил себя в чудовищном преступлении, что якобы именно он стал причиной безвременной кончины Моцарта; но ни одна из этих газет не указала на источник этого ужасного обвинения, которое обрекло на проклятия человека, который пользовался в течение 58 лет уважением у всех жителей Вены. И долг каждого человека состоит в том, чтобы сказать, что он знает лично, поскольку дело дошло до борьбы с клеветой, которой хотят обесчестить память знаменитого человека.

Во время моего пребывания в Вене (с 1798 по 1804 год) я дружил с семьей Моцарта, и именно от нее я узнал наиболее точные сведения о последних минутах этого великого композитора, который умер, как Рафаэль, в расцвете сил, но не насильственной смертью, как нам говорят сегодня, а от невротической горячки, связан-ной с неслыханными усилиями, которых не выдержал бы и гораздо более сильный организм. Моцарт сочинил в 1791 году (в год его смерти) Большую кантату, “Волшебную флейту”, “Милосердие Тита”, Концерт для кларнета, Большую масонскую кантату и свой бессмертный “Реквием”.

Он уже был болен, когда уехал в Прагу, куда его вызвали для сочинения оперы “Милосердие Тита” к коронации императора Леопольда II. По возвращении в Вену он начал писать “Реквием”. Ослабленный от переутомления, он страдал от глубокой меланхолии, и это вынудило госпожу Моцарт забрать у него партитуру. Эта мера и заботы врача позволили ему сочинить его знаменитую Масонскую кантату, успех которой оживил его до такой степени, что госпожа Моцарт не смогла отказать ему в мольбах вернуть партитуру “Реквиема “, закончить который у него не хватило времени. Через несколько дней после возобновления работы его приступы усилились, а силы совсем истощились: он уже не мог подняться с постели и в ночь на 5 декабря умер.

Моцарт долгое время жил в некоем предчувствии смерти. Я помню, как мой учитель Гайдн рассказал мне, что перед его первой поездкой в Лондон (в конце 1790 года) Моцарт пришел проститься с ним. И он сказал со слезами на глазах: “Отец мой, я боюсь, что мы видимся в последний раз!” Гайдн, который был намного старше Моцарта, посчитал, что это именно его возраст и опасности, которым подвергаешься во время путешествия, вдохновили Моцарта на подобные страхи.

Не будучи близкими друзьями, Моцарт и Сальери испытывали друг к другу всё, что должны взаимно испытывать люди, обладающие высшими заслугами. Никто никогда не подозревал Сальери в чувстве ревности к Моцарту, и все, кто знал Сальери, скажут вместе со мной (а я его знал), что этот человек, который 58 лет на глазах у всех вел самую безупречную жизнь, не занимаясь ничем, кроме своего искусства, и используя любую возможность, чтобы сделать добро себе подобным, не может быть убийцей и сохранять в течение 33 лет, прошедших после смерти Моцарта, ту веселость духа, которая всегда была так свойственна ему и сделала его общество до такой степени привлекательным.

Даже если будет доказано, что Сальери, умирая, обвинял себя в этом ужасном преступлении, не следует так легко верить в это и распространять слова, сказанные в безумии несчастным 74-летним стариком, обремененным недугами, которые доставляли ему такую мучительную боль, что его умственные способности значительно пострадали за несколько месяцев до его смерти.

Примите, месье, и т.д.

Сигизмунд Нойкомм{276}».

В октябре 1823 года известный музыкант Игнац Мошелес[55], уже в 14 лет игравший концерты собственного сочинения, навестил старого и больного Сальери в загородной клинике. Речь тому давалась ценой мучительных усилий. По словам Мошелеса, короткими отрывочными фразами композитор отверг какую-либо причастность к смерти коллеги:

— Я могу заверить вас своим честным словом, что нет правды в абсурдных слухах, о которых вы знаете, что я якобы отравил Моцарта. Нет, это злоба, чистая злоба. Расскажите всему миру, мой дорогой Мошелес, что это сказал вам старый Сальери, который скоро умрет{277}.

А теперь настало время вспомнить о Джузеппе Карпани, которому в 1815 году Сальери очень помог в качестве свидетеля в деле о беззастенчивом плагиате со стороны Стендаля. Карпани умер в Вене в ночь с 21 на 22 января 1825 года, за несколько дней до своего 73-летия. Но до этого он успел отблагодарить Сальери, выступив в его защиту.

В свое время Карпани по желанию отца учился праву в Павии и даже получил докторскую степень, однако он никогда не трудился на поприще, соответствовавшем его юридическому образованию. Как мы уже говорили, он тянулся к писательству и музыке, проявил себя на ниве комедийного либреттиста. Кстати, одно из его стихотворений было положено на музыку почти шестьюдесятью композиторами, в том числе Сальери и Бетховеном.

«Защита Сальери», написанная Карпани, появилась в сентябре 1824 года в миланском ежеквартальном журнале «Итальянская библиотека» (Biblioteca Italiana). Карпани, уже публиковавшийся в этом журнале, представил редактору свою статью в форме письма от 10 августа 1824 года, озаглавленного «Письмо синьора Карпани в защиту синьора Сальери, клеветнически обвиненного в отравлении синьора Моцарта».

Бернар Лешевалье в связи с этим пишет: «Обвинение Сальери было очень жестким, но его заявления должны приниматься с осторожностью, поскольку он впал в сильную депрессию, можно даже говорить о бредовой меланхолии. Друг Сальери Джузеппе Карпани опубликовал в 1824 году “Защиту Сальери” и попросил главного врача венского госпиталя доктора Гюльднера высказаться по поводу причин смерти Моцарта»{278}.

Борис Кушнер уточняет: «Возмущенный зловещими слухами, Карпани опубликовал в одном из итальянских изданий обширную работу, опровергающую клевету. Автор отмечал высокие моральные качества Сальери и указывал на взаимное уважение, которое испытывали друг к другу Моцарт и Сальери. Но что более существенно, Карпани получил свидетельство доктора Гюльднера фон Лобеса, старшего медицинского инспектора Нижней Австрии»{279}.

Доктор Винцент Гюльднер фон Лобес (1763— 1827) находился в постоянном контакте с двумя докторами, лечившими умиравшего Моцарта (оба они к 1824 году уже умерли), и он написал:

«Он [Моцарт] заболел ревматической и воспалительной лихорадкой поздней осенью. Эти заболевания были в то время широко распространены и поразили многих. Я узнал о случившемся через несколько дней, когда его состояние уже значительно ухудшилось. Я не посещал его по какой-то причине, но справлялся о его состоянии через доктора Клоссета, с которым общался почти каждый день. Последний считал болезнь Моцарта опасной и с самого начала опасался рокового исхода, в особенности осложнений на мозг. Однажды он встретил доктора Саллаба и сказал ему вполне определенно: “Моцарта не спасти, уже невозможно сдержать осложнение”. Саллаба тотчас же передал эту информацию мне. И действительно, Моцарт скончался через несколько дней с обычными симптомами осложнений на мозг.