Альфа-самец. Мочи их, Президент! - Роман Антоновский

Семенов нехотя разлепил глаза.

— Привет тебе, Сергей Петрович!

— И тебе не болеть, Виктор Викторович, давно не заходил ко мне, я уж беспокоиться стал. Где, мол, мой лучший ученик, куда запропастился? Только по телику и вижу, что ты жив-здоров.

— Я-то здоров, Петрович, а вот страна наша больна. Ой как больна… — Семенов шутливо подхватил манеру разговора Негошина.

— Так чего же ты довел нашу матушку до болезни, а? Ты же ее рулевой, али как?

— Ой, долгая это история, Петрович. — Виктор развязал галстук и с омерзением бросил его в мусорное ведро.

— Что же ты швыряшь, хорошая вещь, — покачал головой Сергей Петрович и, наклонившись к ведру, вытащил галстук.

— Петрович, ты ж галстуки сроду не носил! — удивился Виктор.

— А теперь буду. У нас премьер и президент не справляются со страной, придется мне на выборы идти, — ухмыльнулся Негошин.

— Так, отставить, я — старший по званию и смеяться над собой не позволю. Между прочим, я к тебе за помощью пришел, а не за насмешками.

— Ладно, выкладывай все как на духу. — Негошин звонко поставил на стол бутылку «Семеновки». — Давай твоей именной бормотухи бахнем!

— Я же…

— Знаю, но со мной можно, и рассказ у тебя быстрее пойдет. Так что, давай-ка, пей, не балуй. — И Негошин разлил водку по граненым стаканам.

Давно отвыкший от того, чтобы кто-то им помыкал, Виктор неожиданно послушно опрокинул стопку «Семеновки», смачно закусил огурцом и начал свой рассказ. Говорил он почти два часа, в подробностях рассказывая все свои приключения последних лет. Когда он закончил, бутылка была почти пуста.

Сергей Петрович молча поднялся и прошелся по комнате.

— А я тебе говорил, Витя, никогда не заключай договоры с проходимцами.

— Но, Сергей…

— Да знаю я, не было у тебя выбора. Россию сейчас мотает, как чахоточную, и каждый удар, вроде ГЭС, — это удар по всем нам. Сам-то что думаешь? — Негошин встал напротив Виктора и прищурился.

— Воевать надо, — буркнул Виктор.

— Правильно, того, кто не играет по правилам, надо убить, старая детская поговорка, — хохотнул Сергей Петрович. — Значит, мы снова в строю. Ну, тогда пошли за обмундированием.

Виктор и Сергей Петрович спустились в подпол. С дребезжанием загорелась скупая лампочка, осветившая сырую замшелую кладку.

Негошин открыл железный шкаф, где на вешалке аккуратно висели несколько костюмов военного кроя с масками-пасамонтанами. Под потолком висели железные когти, вдоль стены стояли смазанные винтовки, автоматы, наточенные ножи. Если бы ниндзя дожили до наших дней, именно так выглядел бы их потайной уголок. Семенов радостно втянул воздух ноздрями. Все-таки несмотря на время от времени мучавшую его рефлексию из-за того, что в этой жизни ему пришлось убивать себе подобных, он был прирожденным воином. Виктор вспомнил, как впервые оказался в этом месте…

Если чего-то нельзя сделать легально, всегда найдется нелегальный способ. Еще работая в Санкт-Петербурге, Виктор как-то наткнулся на заметку о том, как в одной из латиноамериканских стран действуют «эскадроны смерти», мобильные отряды ультраправых патриотов, которые в темное время суток физически уничтожали всех тех, кого считали врагами государства: наркоторговцев, левых радикалов, ушедших от закона преступников.

В светлое время суток многие члены «эскадронов смерти» работали в полиции, армии и на госслужбе, однако это не могло им помочь очистить свою страну от отбросов и криминала. И тогда правосудие начало вершиться ночью. Пряча мундиры в шкаф, полицейские надевали на лицо черные маски. Отныне городом по ночам правили не крестные отцы, а «эскадроны смерти», состоявшие из безымянных воинов.

Тех, кто ушел от дневного, правосудие настигало ночное. Боссы мафии, коррумпированные чиновники и левые активисты редко доживали до утра, а следователи с заспанными лицами бессильно разводили руками…

Эта случайно попавшая в руки заметка заставила Семенова серьезно задуматься. Еле вырвав недельный отпуск у руководства, он отправился в Забайкалье к Сергею Петровичу, который давным-давно потерял интерес к политике и госслужбе и вел простую жизнь лесного отшельника. Тогда-то и состоялся их разговор, во многом определивший будущее Виктора.

— Хреново мне, дядя Сереж. Вот стал я начальником ФСБ, и что? Ничего! Охраняю этих ублюдков от народного гнева, а сам без их указки шаг в сторону сделать не могу! Вы говорили, что, получив рычаги власти, я смогу что-то сделать, а я для них просто раб, гладиатор и питбуль демократов.

— А кто тебе сказал, что будет легко? Профессия защищать Родину всегда была самой трудной. Потерпи, присмотрись, ищи выходы из ситуации. Какая-никакая, а власть у тебя в руках уже есть; учись правильно ею пользоваться. Махнем? — Негошин разлил по стопкам мутного самогона.

Виктор поморщился, но схватил стопку и, не чокаясь, опрокинул в рот.

— Сергей Петрович, ты мне вот что скажи. Помнишь, в Афгане, когда ты работал советником, вы там испытывали средство «Берсерк»?

— Ну, было дело, мы там много чего испытывали. А что?

— Страна, в моем лице, интересуется, как прошли испытания «Берсерка» и что стало с этим проектом? В наших архивах все документы по нему аккуратно изъяты.

— Да не то чтобы изъяты, они уничтожены, — улыбнулся Сергей Петрович.

— Как так? — удивился Семенов.

— Я лично уничтожал. Проект был важный и, что самое главное, абсолютно успешный, мне не хотелось, чтобы эта разработка попала в потные ручонки наших натовских врагов, и так за определенную мзду им вывалено много секретов.

— Но где-то же информация должна была сохраниться?

— Здесь все и сохранилось. — Сергей Петрович постучал себя узловатым пальцем по лбу.

— И все?

— И все. Когда проект сверхсекретный, знают о нем немногие. И из немногих только я и остался. Курировал его генерал Бортко, он еще во время путча ГКЧП пулю себе в лоб пустил. Семен Калюжный, дружочек мой закадычный, с катушек съехал, сейчас в психушке сидит, считает себя новым воплощением Аттилы. А Ваньку Черпакова еще в Афгане подстрелили, под Кандагаром. Время уже было смутное, несмотря на успешные испытания, широкое внедрение технологии «Берсерк» отложили, а потом и вовсе позабыли. А ты о ней откуда знаешь?

— Да у меня еще с Афганистана дружок есть, Петя Ткаченко, он был одним из тех счастливчиков, на ком вы ее испытывали. Мы с ним потом еще на Контору в Германии вместе работали, — соврал Виктор.

— А, белобрысый такой, из Харькова? Отлично помню. Ну и как он нынче?

— Нормально, в Питере владеет двумя ЧОПами, короче, крышует бизнесменов, решает вопросы с бандитами и государственными органами.

— А тебе самому для чего «Берсерк» понадобился?