Торговец отражений - Мария Валерьева

дверь, скорее всего, в ванную комнату.

— А Джиму же нравится ветер, — сказала Лиза и захлопнула дверь.

— Ему полезно иногда уходить с ветра, иначе сдует, — ответила Грейс.

— Это вряд ли.

— Лучше ведь не проверять, правда?

В комнате мало мебели. Пять односпальных кроватей, разных по цвету и состоянию, сдвинуты одна к одной и образовывали одну широкую лежанку, застеленную только наволочкой. На кровати, несмотря на холод, царивший в доме, не было одеяла. Только старые и узкие подушечки, очень напоминавшие те, что бывают в отелях.

— А одеяло вы Шелдону отдали?

— Он сказал сжечь его.

— Я даже не сомневалась.

Грейс отвернулась к окну.

— Мы же не одни здесь, да?

— Смотря что ты имеешь в виду.

— Ничего.

— Ты…

— Нас не четверо, а, как минимум, пятеро. Шелдон спит внизу, а не здесь. Вы не только меня ждете, — сказала Грейс и отошла от Лизы. Та ничего не смогла ответить.

Ни столов, ни стульев в комнате не видно. Напротив кровати стоял полупустой книжный шкаф. Все книги повернуты листками вперед, так что нельзя понять, чьему перу они принадлежали. На окнах не было штор, на полу — ковра. Голые стены кое-где завешены картинами Сабрины, мрачными и абстрактными. На полу темнели высохшие подтеки. Тут часто протекает крыша.

— Нужно залатать дыру, иначе зимой вас засыплет снегом.

— Скажу Джиму. Пусть он этим занимается. — Пожала плечами Лиза.

— Джим не сможет забраться в холод на крышу. Не в его состоянии, — сказала Грейс.

— Он сможет.

— Тебе не кажется, что он и так слишком многое делает?

— Он сам так решил. Его никто не заставлял брать роль кормильца.

У одной стены стоял глухой большой шкаф, обтертый и поцарапанный. Дверцы держались на проволочке. У другой стены, противоположной, Грейс увидела гроб из дорогого, блестящего и даже не покрывшегося пылью дерева, занимавший поверхности двух сдвинутых столов.

— Кого вы в нем храните? — удивилась Грейс.

— Никого, — ответила Лиза, — я храню там свои вещи.

— В гробу?

— В гробу.

— И откуда он у вас?

— Мы нашли его в подвале, — тихо ответила сидевшая на полу в углу Сабрина. На коленях у нее лежала раскрытая толстая старая книга.

Грейс не заметила девушку, когда только зашла в комнату. Сабрина вжималась в стену. Казалось, закрой глаза, открой, и она исчезнет.

— И что за вещи ты хранишь там? Разве у тебя были скелеты? — спросила Грейс.

Лиза театрально закатила глаза, а потом вдруг неприятно улыбнулась и поманила Грейс за собой. Пока они шли от одного края комнаты до другого, Грейс могла рассмотреть Лизу лучше. Девушка пусть и высохла, пусть и была измождена, но силы в ней еще много.

— Вот. Мои вещи. Смешно, правда? — сказала Лиза, когда открыла крышку гроба.

Внутри, на белоснежной тряпочке, лежали ружья. Блестящие, с разложенными рядом коробочками патронов и набором для чистки.

— Как в старые добрые времена? — усмехнулась Грейс.

— Если бы какие-то времена были добрые, я бы об этом знала.

Грейс быстрым взглядом пробежалась по ружьям. Одно помповое, Remington 87016, купили еще много лет назад, но благодаря уходу оно выглядело как новое. Хромированный и начищенный ствол, кое-где поцарапанный, блестел. Другое, старенький, доставшийся по наследству дробовик с потертой рукояткой, давно уже не было полезным человеку. Третье Грейс прежде не видела.

— Новое? Когда ты успела его купить?

— Я его не покупала. Я его нашла в подвале.

— Вместе с гробом?

— Хозяин с особенностями. — Пожала плечами Лиза.

Грейс кротко улыбнулась в ответ.

— Ты еще занимаешься охотой?

— Уже нет.

— Почему?

— А ты разве не рада? — фыркнула Лиза. — Ты же не одобряла.

— Главное, что тебе нравилось, — сказала Грейс. — Так, почему больше не охотишься?

— Да на кого здесь охотиться? Так, одна печаль и смех. — хмыкнула Лиза и взяла дробовик в руки. — Вот, с этим я впервые пошла на уток. Хороший дробовик оказался! Так хотелось в магазин к тому жирному продавцу-консультанту прийти, который сказал, что оно дерьмовое, и показать, какое оно! Дробь как рассыпается, как по всем им бьет! За один выстрел могла штук пять уложить!

— Ага.

— А если они с озера взлетают, если их спугнуть еще хорошенько, то вообще стаей как взлетят, так можно и десяточку!

— И сыплются дохлые утки с небес как дождь, кто куда.

— Да. — Мечтательно улыбнулась Лиза.

— Хорошо, когда самой не нужно ходить по воде и подбирать трупы.

Лиза вдруг задумалась. Лицо ее сделалось озадаченным.

— Помнишь, у меня еще была собака тогда, черная такая, большая? Пес был хороший.

— Его звали Клаус, — сказала Грейс.

— Да, точно, Клаус… Он одну за другой за утками в воду прыгал, только и успевал их за тощие шеи вытягивать. А какой он довольный был, когда я разрешала ему забрать одну, и все сидел, грыз шею, улыбался… — Лиза поджала губы.

— Он любил уток.

— Да, но не всех. Некоторые были горькие. Он их не очень любил… Больше любил сам процесс. Ему нравилось по грязи бегать, в воде плавать, помогать. Еду у меня воровал. Я ему по носу, а он чуть назад, назад, и вот, уже опять голодным кажется. Хитрая была морда. И не покормить нельзя.

— Да, хороший пес, — вздохнула Грейс.

— А потом его застрелили, когда он вечером бегал вокруг дома, — выплюнула Лиза и сжала рукоять.

— Он думал, что защищает тебя.

— Да… думал, маленькими собачьими мозгами думал. — Лиза разжала руки и убрала дробовик на место. — А помнишь, как я ходила на лося? — Она усмехнулась. — Если бы я знала, как сложно делать чучело из его башки, вообще даже бы и не бралась. А если бы еще представляла, сколько неудачных выйдет! Да ну их к черту! Не стоит их мясо таких жертв.

— Не стоит.