Гимназист - Константин Георгиевич Калбанов

И стремительная серая тень. Я даже понять-то ничего не успел, только и того, что инстинктивно выставил перед собой карабин. Живой снаряд влетел в меня, сбив с ног и подмяв под себя. Острые клыки клацнули у самого горла, не дотянувшись всего-то пару сантиметров. Не успей я выставить оружие, упёршееся в грудь волколака подобно перекладине, и он уже вырвал бы мне глотку.

Чуть довернув карабин, мне удалось свалить зверя вбок, но он извернулся и вновь атаковал. Я выпустил бесполезное оружие и ухватил хищника за горло. Удержать такую мощь мне было не под силу, зато с собственным весом справился легко. Рвущийся к глотке волколак протащил меня по прошлогодней листве, оставляя широкую тёмную борозду. Но я и не подумал ослаблять хватку, упираясь изо всех сил.

Пара секунд такой борьбы, растянувшихся в минуты, и я, чуть сместив руки, сумел изменить направление атаки зверя. В смысле сместился я, мне с такой мощью не тягаться, но рвущийся к моему горлу волколак, продолжая давить, ткнулся мордой в землю. Лишь незначительная заминка, но мне в режиме аватара этого хватило, чтобы рвануть из петли на рукаве метательный нож.

Я едва успел его направить, когда вновь рванувшийся на меня волколак сам насадился на клинок своим левым глазом. Зверь коротко проскулил, замер, словно его хватил столбняк, после чего упал на меня, прижав правую руку. Впрочем, я достаточно легко выдернул её, вскочил на ноги и выхватил из-за спины тесак. Но нужда в этом отпала, зверь у моих ног был мёртв.

Вот кто мне объяснит, как такое возможно? Росту в этом хищнике больше метра, масса за сотню кило точно, силища, ну не будем о грустном. И ведь основой для этой горы послужил обычный человек.

— Шелест, живой⁈ — подбежав, спросила Рябова.

Матвеев тоже рядом, но, в отличие от Эльвиры Анатольевны, не пытается мне помочь, а посматривает окрест, сжимая драгунскую фузею. Нечто среднее между пехотной и кавалерийским карабином. Как по мне, то всё равно громоздкая. Не для леса оружие. Хорошо хоть, палить не стали.

— Со мной всё в порядке, — осмотрев себя, сообщил я.

Склонился над убитым зверем и выдернул из глазницы нож. Обтирая клинок о гладкую серую шерсть, приметил под ней что-то тёмное. Провёл ладонью против шерсти и сумел разобрать рисунок узора «Повиновения». Вполне ожидаемо.

— Просто и банально, — заметил Матвеев.

— Кстати, до полнолуния ещё два дня, а он уже полностью обратился, — заметила Рябова, имея в виду то, что после смерти зверь не принял человеческую форму.

— Так ведь этот гад ворует одарённых детей, а у нашего брата процесс идёт быстрее, — заметил Матвеев.

Показалось или я расслышал в его голосе разочарование? Скорее всего, так и есть. А и то, шутка сказать, такой ценный ресурс и валяется бесполезным трупом. Мне ведь его желчь не употребить, потому что не инициированный, и сам оборотнем стану. А им нельзя, так как зверя нужно убить самолично.

М-да. Вот интересно, стал бы я извлекать и глотать желчь? Сейчас-то я точно знаю, что не буду этого делать, но ведь я и инициацию не прошёл. А как оно сложится после этого? Пересилит ли во мне желание обладать сильным даром отвращение к каннибализму? Я взглянул на целый глаз волколака. Несмотря на остекленевший взгляд, он всё ещё источает ненависть и жажду убийства. Но это человеческий глаз. Да ну его к ляду, не стану я ничего жрать!

Отогнав от себя наваждение, подобрал свой карабин и двинулся дальше. Я пришёл сюда не для самокопания и нравственных метаний, а чтобы спасти сестру. И для того, чтобы это клятое клеймо исчезло, мне нужно убить некоего урода по фамилии Седов…

Имение представляло собой обычный помещичий дом в том же стиле, что и наш. Одноэтажный, с колоннадой и фронтоном над крыльцом. По бокам широкие террасы, с одной стороны стоит обеденный стол, с другой несколько кресел качалок. Сзади хозяйственные постройки, а чуть дальше деревенька.

Странная она какая-то. Так-то вроде всё в порядке, в два ряда стоят восемь добротных изб, что говорит о восьми семьях крепостных. По двору усадьбы и небольшой улице деревеньки ходят молодые бабёнки и под стать им мужички. Вряд ли среди них есть кто-то возрастом старше двадцати пяти. И ни одного ребёнка или старика. Вообще. А так не бывает. Если только не выкупать молодых крепостных.

И тут до меня дошло. Узор «Повиновения», всё дело в нём! Согласно закону узоры наносят по достижении восемнадцати лет. С одной стороны, с этого момента организм считается полностью окрепшим и набравшим силу. С другой, мужчина ведь может угодить и в рекруты, а в армии в почёте другие узоры. Крестьянам же, как правило, наносят «Силу» и «Выносливость», необходимые им для работы.

Неинициированному больше двух нанести не получится. Одарённым с каждым рангом добавляется и количество узоров, но даже один блокирует дальнейшее развитие вместилища, которое по сути и определяет ранг.

Так вот Седов по ходу выкупал молодых и не имеющих узоры, после чего делал их преданными лично себе, обеспечивая тайну своей деятельности. От них этого не скрыть, как ни старайся. Потому нет и стариков. Отсутствие детей объясняется тем же, не станешь же рисковать и наносить им узор в нарушение закона.

Иметь же в своём непростом хозяйстве мелких проныр, которых не удержат никакие запреты и перед которыми не устоят никакие запоры, попросту глупо. Они ведь непременно начнут болтать лишнее. В то время как их отсутствие возможно объяснить рачительностью хозяина. Есть целый ряд помещиков, считающих, что раньше двадцати пяти лет девицам лучше не рожать, так как только в этом возрасте получается крепкое и здоровое потомство. Согласен, отношение, как к скотине. Ну а кто для них крепостные, как не имущество?

И ещё такой момент. Нет ни одной собаки. Самая настоящая небывальщина, потому что они есть везде. Но только не там, где за свою зверушку выступает волколак. С инстинктами бороться нереально. Как тот же пёс с узором погнался за котом, точно так же волколак не способен удержаться при виде бобика.

Сколько ни вглядывался, но ни сестру, ни Столбову так и не увидел. Возможно, что, несмотря на клеймение, их держат взаперти. Мало ли кто может пожаловать в гости, а тут две девицы явно не крестьянской наружности. Значит, нужно подобраться поближе и обследовать постройки на заднем дворе.

Я заложил петлю, используя заросли бурьяна и складки местности, подобрался к постройкам сзади. Не сказать, что было просто, но и не так, чтобы сильно сложно, что ни говори, а народу в имении откровенно мало. Чего не сказать о заботах. Ведь от полевых работ не откреститься, нужно же создавать видимость, а пашня сама себя не обработает.

На хозяйственном дворе находился только конюх, сидевший у открытой конюшни и чинивший сбрую. Рядом сеновал, дальше житница, а то как же имение и без хранилища для зерна. Чуть в стороне баня.

Но моё внимание привлекла постройка рядом с ней. Весьма странная, должен заметить. Оконные проёмы, выходящие на хоздвор, были затянуты бычьими пузырями, и это нормально. Но торцевое забрано бликующими под этим углом стёклами, что для банальной хозпостройки дорогое удовольствие.

Я вновь заложил дугу, подбираясь к этому окну так, чтобы ближний угол строения скрывал меня от конюха, а дальний со стороны деревеньки. Заглянул в окно. Хм. А вот, похоже, и рабочий кабинет хозяина, который он решил устроить подальше от случайного взгляда гостей, которым на хоздворе нечего делать.

Внутри я рассмотрел стол с ремнями. Нечто похожее имеется и у нас в имении, как и у соседей для фиксации человека при нанесении узора, что ни говори, а процедура болезненная. Но у нас ремни убираются, а стол используется и для других нужд, здесь же всё основательно и заточено только под одну цель.

Перед окном рабочий стол с какими-то бумагами, на стене полки с книгами. Напротив дверь, и ведёт она не на улицу, а сам кабинет никак не мог занимать всю постройку.

Я отложил карабин и, вооружившись ножом, поддел штапик на одной из фрамуг оконной створки. Пара минут, и я отставил в сторону извлечённое стекло, а через образовавшуюся лазейку сумел дотянуться до шпингалетов. Внутренние створки и так были открыты, весна, и в утеплении смысла уже нет, зато свежий воздух во время работы совсем не помешает.

Забрался вовнутрь и прикрыл за собой окно. А вот теперь стоит осмотреться. Я сюда забрался не только