Мент: Рождество по-новорусски - Александр Золотько

На начальника райотдела смотреть было больно. Подполковник даже особо и не суетился. Он сидел на крыльце, печально глядя перед собой. В таком положении его и застал Гринчук.

Знакомы лично они практически не были. Еще три месяца назад Гринчук был капитаном и опером в другом райотделе. До подполковника Константина Петровича Емельянова доходили время от времени слухи о выходках Зеленого, но знакомиться лично желания не возникало ни у одного, ни у другого. А после потрясающей истории о внезапном карьерном росте Зеленого и создании под него целого отдела при штабе областного управления, Емельянов тем более не стал искать личного знакомства. Но в лицо знал.

– Здравствуйте, Константин Петрович, – сказал Гринчук.

– Гринчук… – как-то даже осуждающе протянул Емельянов.

– И кто будет все этот расследовать? – спросил Гринчук.

– Угадай.

– Еще есть шанс, что дело заберет область или город…

– Или господь бог, – кивнул Емельянов. – Дураков нет глухаря на себя брать. А я…

– Понятно, – согласился Гринчук. – Не будете возражать, если мы тут пошарим немного?

– Давай, – махнул рукой Емельянов. – Только быстрее – мы будем покойников увозить.

Гринчук махнул рукой Михаилу.

– Слышь, Гринчук, – окликнул Емельянов.

– Чего?

– Это ты тут вчера киллера замочил?

– Не я. Я только его ранил. А голову ему разнес вот этот, который справа.

Рома лежал на снегу. Лицом вверх. Во лбу, между бровями чернела дырочка от пули. Входное отверстие. Крови, вытекшей из-под головы, из-за снега видно почти не было.

Снег ночью перестал идти уже около трех часов ночи, вспомнил Гринчук. Снегопад закончился как раз когда он приехал к своему дому. Выходит, что до трех часов ночи Рома здесь уже лежал. И его напарник – тоже. Только напарник лежал лицом вниз, возле самых ступенек. И, как понял, наклонившись, Гринчук, пуля ему попала в затылок.

Гринчук осторожно осмотрел убитых. Оба были в бронежилетах.

Подошел Михаил. Спокойный, но несколько бледнее чем обычно.

– Есть идеи? – спросил Гринчук.

Идей не было.

Гринчук вошел в дом.

Первая дверь справа от входа была распахнута. Комната внешнего наблюдения. Пульт сигнализации, мониторы слежения. Записывающая аппаратура. Мониторы, кстати, не работали. Охранник лежал на полу, возле опрокинутого стула.

Висок. Правый, ближний к двери. Стена напротив двери была заляпана красным.

На полу, возле самого пульта лежала одинокая гильза. Пистолетная.

Холл…

Гринчук замер. Вчера он сам лежал на этом вот диване. В этом кресле сидел Рома. По этой лестнице сбегали дети.

Сегодня…

Он видел многое. Он видел мертвых. Он видел убитых. Один раз ему даже самому пришлось убить. И вчера он выстрелил в спину человеку не задумываясь.

Одиннадцать человек. Одиннадцать трупов.

Из четверых охранников никто оружия не выхватил. Лежали возле стены. Липский и его жена вместе с детьми сидели на диване. И убили их, похоже, одной длинной автоматной очередью. А другой автоматной очередью изрешетили охранников.

Няня, повариха и горничная лежали тут же, в холе, но отдельно, возле лестницы.

И никто не был полностью одет. Словно люди одновременно поднялись из постелей, набросили первое, что подвернулось под руку, и спустились в холл. И, похоже, никто не успел испугаться.

И гильзы. Много скользких на вид коричневых автоматных гильз.

Гринчук прикрыл глаза.

Вчера он видел их живыми.

– Их добивали, – сказал Михаил.

– Что?

– Добивали. У некоторых головы пробиты в упор. И, кажется, уже после ранения в тело.

Охранники были без бронежилетов. Ребята, видимо, отдыхали. А в жилетах сильно не поспишь. Но оружие было при всех. И никто оружия не достал. Как и те двое во дворе. И как тот, что дежурил перед пультом.

Дети были в пижамках. У девочки на пижаме были далматинцы. У мальчика – покемон. Пижама девочки была – раньше была – розового цвета. У мальчика – зеленая. Была.

Гринчук почувствовал, как комок подкатывает к горлу.

– Еще будешь смотреть? – спросил откуда-то сзади, издалека, с расстояния нескольких километров, голос Емельянова. – Нам трупы увозить нужно.

– Увозите, – кивнул Гринчук. – Кто это дело будет вести?

– Лично, – сказал Емельянов.

– Денег в доме не нашли? – спросил Гринчук.

– Нашли. По карманам, в кошельках – тысячи четыре зеленых.

– А что-то вроде сейфа?

– В кабинете хозяина. Какие-то бумаги, ствол, кажется, не зарегистрированный, патроны. Дискеты, диски… Денег не было.

– Не было, – повторил Гринчук. – Ладно, я пошел.

Гринчук вышел из дома. Прошел через двор, ни на кого не глядя. Вышел на улицу.

Залитые кровью далматинцы. Простреленный покемон. Желтый, с острыми ушками.

Спокойные лица убитых.

Охранник, который видел на мониторах всякого, кто подходил к калитке и всякого, кто входил в дом. Пробитый висок – охранник даже не обернулся к открывшейся двери.

Бред какой-то.

Гринчук отошел в комнату, зачерпнул снегу и потер лицо.

– Через забор никто не мог перелезть, – сказал Михаил. – Калитка и дверь в доме открывается с пульта. У охранников в холле – оружие и телефоны.

– Они все сошли с ума, – сказал Гринчук. – Все одновременно. Их заколдовали. Загипнотизировали. Прошли сквозь стены.

Михаил промолчал.

Возле Гринчука остановилась какая-то машина. Он не обернулся.

– Вы уже были внутри? – спросил Полковник.

– Да.

– Четырнадцать человек? – зачем-то спросил Полковник.

– Считайте, пятнадцать, – сказал Гринчук. – Можете приплюсовать сюда и Леонида Липского. Теперь он похитителям не нужен. Деньги они, кажется, забрали.

– И это значит, – тихо выдохнул Полковник, – что похитителей мы никогда не увидим.

– Вы так полагаете? – резко обернулся к нему Гринчук.

– Вы полагаете иначе?

– Я полагаю… – сказал Гринчук. – Ни хрена я не полагаю! Вы дверь захлопнули?:

– Что? – не понял Полковник.

– Дверь в моей квартире захлопнули? – почти крикнул Гринчук. – У меня там очень ценная кровать и еще полбутылки коньяку, если вы не выжрали. Захлопнули?

– Да не беспокойтесь вы так, захлопнул, – растерянно ответил Полковник.