Жорж - иномирец 3 - Сергей Анатольевич Панченко

немаркого цвета и комбинезон с лямками из грубого и крепкого материала. Я быстро натянул на себя весь комплект. Удивительно, но одежда будто действительно была шита по моим размерам настоящим портным. Она сидела на мне, как влитая, и даже плотная ткань комбинезона нигде не упиралась и не натирала тело.

— Я похож на человека, который работает у станка. — Признался я, оглядывая себя. — Мастер на все руки.

— О, кармашек на попе! — Воскликнул Глеб. — А зачем?

— Это клапан для особых нужд. — Пояснила Эрла. — Мало ли, что вам встретится на испытаниях. Вы должны быть готовы справиться с любой неожиданностью.

— Он тоже откидывается силой мысли? — Догадался Борис.

— Верно. — Удивилась Эрла. — Зачет по сообразительности.

— Они там не говорят друг другу, «даже одежда понимает меня лучше, чем ты». — Пошутил Глеб.

Эрла рассмеялась до слез.

— Говорят, и очень часто. — Произнесла она, вдоволь насмеявшись. — А еще говорят, он глупее штанов, которые на нем надеты.

— А ну-ка. — Глеб напряг лицевые мышцы и даже покраснел. — Слушай, не сработал. — Он посмотрел себе за спину. — А вдруг у меня нерабочий клапан, с браком?

— Рабочий. Одежда протестирована во всех режимах. Просто ты не хочешь в туалет по-настоящему.

— Реально, Глеб, одежда умнее тебя. — Не удержался я от поддевки.

— Ха-ха, посмотрим еще, кто умнее. — Толстяк расставил ноги на ширину плеч и сделал несколько размашистых движений руками, изображая зарядку. — Я уже готов блеснуть умом на новом испытании.

Эрла посмотрела на циферблат наручных часов.

— Действительно, пора отправляться на четвертый круг. Все готовы? — Она посмотрела вначале на Бориса, затем на меня.

Очкарик замер, выставившись на Эрлу взглядом человека, множество одновременных мыслей которого столкнулись в заторе бутылочного горлышка так и не дойдя до ротового аппарата в виде короткого слова «да» или «нет». Эрла перевела взгляд на меня. Я коротко кивнул, согласившись на начало нового круга.

— Да. — Выпалил Борис, пережевав обилие информации у себя в голове.

— Не смею вас задерживать.

Эрла попятилась назад, будто хотела выйти из этого мира спиной, но получилось так, что это мы, не двигаясь, перешли в другой. Мы принялись озираться по сторонам, чтобы как можно скорее осознать, куда нас занесло и откуда ждать опасность. Бескрайняя степь с выжженной солнцем травой и порывами ветра, гоняющими волны по ней. Глеб пробежался в разных направлениях.

— Наклона нет. — Заметил он.

— Вряд ли бы нам дважды подсунули похожую задачку. — Я был уверен, что ничего из предыдущего опыта в этом нам не пригодится.

— Минное поле. — Неожиданно произнес Борис.

Глеб замер на месте и побледнел. Я не успел сделать шаг, так и остался стоять с поднятой правой ногой.

— Ты увидел мину? — Спросил я его.

— Нет. Ее и не увидишь, на то она и мина, чтобы враг не заметил и наступил. Но я это образно сказал. Я не имел ввиду военную мину. Хотел сказать, что на таком безопасном с виду месте вполне могут оказаться ловушки. Когда опасность не явная, жди подвоха.

На моей памяти эта речь Бориса была одной из самых продолжительных.

— Меня теперь ничто не заставит сдвинуться с места. — Признался Глеб. — Идите первыми, я за вами, след в след.

— Ты обещал напрячь ум и поразить нас его безграничными способностями. — Напомнил я ему.

— Условия не те, экстремальные. Для размышлений нужна расслабляющая атмосфера. — У него неожиданно откинулся задний клапан на комбинезоне.

— Уже расслабило? — Усмехнулся я.

Глеб покраснел.

— Кажется, это ложное срабатывание. Вот, техника-то несовершенная. Подсунули мне костюм с браком. — Ему стало неловко. — Не надо было есть последнюю плюшку. — Почти шепотом произнес он.

— Ладно, закрывай поддувало и пойдем изучать матчасть здешнего мира.

Я осторожно опустил ногу на землю. Нет, я не верил, что здесь будут стоять мины. Чему нас это научит? Смотреть под ноги? Зачем? Быть внимательными? Возможно, но не такой же ценой. Как и в прошлых испытаниях, я был уверен, что движение поможет нам ухватиться за первую ниточку, ведущую к клубку задачи, требующей разрешения.

Не дожидаясь остальных, я двинулся вперед, не выбирая направления. Борис пошел следом, а Глеб, вернув клапан на место, пошел следом, осторожно ставя ногу на примятую мной сухую траву. Мы прошли несколько сот метров. Мир вокруг ничем не показал свое изменение. Солнце припекало, знойный ветер сушил кожу и обжигал открытую кожу.

Неожиданно под моей ногой раздался сухой треск, похожий на звук сломавшейся сухой ветки. Я замер на месте, боясь посмотреть под ногу.

— Черт! — Громко выкрикнул Глеб.

Он стоял от меня в трех метрах и испуганно таращился. Клапан его комбинезона откинулся вновь. Я посмотрел вниз, на ногу, под которой раздался треск.

— Не двигайтесь. — Загробным голосом произнес я.

Борис и не думал двигаться, погрузившись в ступор. Он мне напомнил овечку, прикидывающуюся мертвой в опасной ситуации. Глеб побледнел и закрутил головой. Я нагнулся и поднял вверх палку от высохшего куста и переломил ее еще раз, повторив тот самый звук.

— Это… — Глеб затоптался на месте, — я мигом.

Он сорвался с места и убежал от нас с Борисом метров на пятьдесят и присел. Мы отвернулись, чтобы не смущать его.

— Не брак. — Произнес Борис.

— Однако теперь можно считать это место заминированным.

Глеб вернулся, уверенно ступая по земле. Надуманный страх вышел из него вместе с остальным.

— Все функции костюма работают в штатном режиме. — Произнес он, как бывалый космонавт, занимающейся проверкой нового оборудования.

— Отлично. Идем дальше.

Глядя на нашу троицу со стороны, стоило признать, что в нас начали проявляться очертания будущей «брони», свойства характера являющегося стержнем на котором строится весь внутренний мир человека. Глеб был уже не тем розовощеким толстячком, как в первый день. Испытания оставили следы не только на его теле, но и в душе. Взгляд стал чуть увереннее, пропала в нем малодушная надежда на то, что все разрешится без его участия.

«Тормознутость» Бориса больше не была его фишкой, позволяющей быстро отключиться от непонятного внешнего мира. Он пустил в себя условие, что мир вокруг несовершенен и не обязан жить по его представлениям. Борис резвее реагировал на неожиданности, не «тупил» над каждым вопросом, как бывало в первые дни.

Что касается меня самого, то я тоже чувствовал, что внутри меня появляется черта характера, которой прежде не было. Я становился гибким и в то же время несгибаемым. Первая часть черты касалась осмысления ситуации и принятия решения, требующих гибкость, а вторая строгого следования принятому решению. Меня это радовало, потому что осознание собственного развития всегда приносит удовлетворение собой, но итог нашего испытания мне до сих пор