📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыПровокатор - Сергей Валяев

Провокатор - Сергей Валяев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 100
Перейти на страницу:

— Ну? — спросил я друзей. — Первый? — И ногой пнул булыжник. — Кто?

Они молчали, друзья свободолюбивого детства.

— Велосипед дам на день, — сказал я им; и каждый взял булыжник. У них, детей плебеев, не было двухколесной хромоникелевой игрушки, и поэтому каждый поспешил зажать в руках оружие пролетариата. И обрушить на холмистую голову пса.

Через день я набрел на разлохмаченную сухую плоть. Я был слишком добр и помог псу уйти от боли и муки.

Теперь думаю: а кто поможет мне? И знаю ответ — никто. Кроме, разумеется, Бога и Бо.

После смерти сестрички Бонапарт днями ходил по двору — искал ее. Она защищала его, и он, пустоцвет, не понимал, почему больше его не защищают. Он, обласканный судьбой, раздражал всех покорностью и выносливым идиотизмом. Все, конечно, хотели ему добра, а получалось всегда через прямую кишку.

Пристроив дурня курьером, я был уверен, что результат будет плачевным. И когда услышал рыдающий голос отца, не удивился. Из его воплей, всхлипов и кованого мата я уяснил: что-то случилось. И то, что произошло, нечто катастрофическое, — связано со злонамеренными действиями Бо.

— И что он там пристроил? — поинтересовался после телефонного смерча.

— Е'его мать! — точно и метафорично выразился генерал. — Что! Что! Войну мировую чуть не начал, подлец!

Разумеется, с испуга член Военного Совета во сто крат преувеличил способности моего друга к развязыванию планетарных военных действий. Позже выяснилось: война, конечно, могла случиться, но вовсе не мировая, а региональная, и даже не региональная, а так — перестрелка, и даже не перестрелка — стычка; хотя, впрочем… черт его знает.

— Как же так? — журил я своего товарища. — Такая странная безответственность. Я, понимаешь, за тебя хлопотал…

— Я больше не буду.

— Не буду… Ты, брат, все человечество поставил на грань мировой катастрофы. Так, во всяком случае, утверждает Генштаб.

— Да-а-а? — всхлипывал Бо.

— Ты вообще думал о нас, детях Земли? — возмущался я. — Что с нами было бы из-за тебя?

— Что-о-о?

— Ядерная война, вот что! Голод, холод и бесславный конец, если говорить сдержанно.

— Не виноват я, — страдал мой товарищ.

— Кто же виноват?

— Аидочка-а-а.

— Аида — эта святая женщина?

И что же выяснилось? Оказывается, необузданная гарпия посетила мужа на боевом посту № 1, чтобы якобы убедиться, насколько верно супруг блюдет государственные интересы. Как она проникла сквозь сеть пропускной системы, для всех осталось тайной.

Проникнув на пост № 1, ревнивица умыкнула мужа именно в тот момент, когда ему вручили сверхсверхсверхсекретный пакет для доставки на пост № 2 (это соседний кабинет). С поста № 1 (это соседний кабинет) исполнительный курьер удалился вместе с пакетом и женой и в назначенный час Х не прибыл на пост № 2, что немедленно повлекло за собой обострение международной обстановки. Из сложного механизма военного паритета выпала звездная шестеренка, которая и застопорила поступательное движение к всеобщему разоружению и процветанию мира во всем мире. Шестеренкой оказался Бо, исправно выполняющий супружеские обязанности на пожарной лестнице Генштаба.

— Как же так? — разводил я руками. — Ты, бессовестный, справлял половую нужду, а весь мир, затаив дыхание…

— Не виноват я, — каялся курьер.

— А кто же виноват?

— Аидочка, она меня возжелала.

— Как?

— Воз-з-зж-ж-желала.

— Не ври. Она беременна.

— Она ошиблась.

— И что теперь? Весь мир должен расплачиваться за ваши ошибки?

— Нэ…

— Тогда не понимаю: если вы захотели делать наследника, делайте его дома.

— Дома я не могу.

— Почему?

— Дома не стоит.

— А на посту № 1?

— Как штык.

— Тогда конечно, — согласился я. — Надо пользоваться служебным положением и удобным случаем.

Однажды, когда мы были молоды и бесхитростны, то на Первое мая устроили свальный грех. Вернее, я пригласил пять одноклассниц отпраздновать Всемирный день труда — отпраздновать трудовыми подвигами в постели. Мне было интересно проверить свою физическую, скажем так, боеготовность. Тогда я еще верил, что обманул судьбу, и чувствовал себя превосходно.

Чтобы было проще управлять девичьим гремучим коллективом, я их напоил итальянским вермутом. И они упились до удобного праздничного состояния были податливы, как резиновые куклы из секс-шопа. И пока я с ними развлекался, мой друг Бо сидел на кухне и насиловал бутылку из-под простокваши, хныча:

— Я тоже хочу, я тоже хочу…

И мне пришлось устроить для него бенефис — на день Победы. Я снова пригласил маньячек на шоу-представление. И все пришли, кроме одной. У нее сдали нервы, и она сразу перерезала вены на руках, когда увидела веселые снимки, где была изображена во всей нагой красе. Она оказалась слишком стыдливой девушкой и, наверное, поэтому схватилась за бритву. А если это фотомонтаж?.. Однако девушка была честная, поняла, что ей предъявлены настоящие документы.

— Это… это такая подлость! — сказала она.

— Не знаю, не знаю, — отвечал. — Твое будущее — в твоих руках.

— Что тебе от меня надо? — кричала, перекосившись от злобы и ненависти, а ведь раньше производила впечатление спокойной и уравновешенной.

Я сказал, что мне надо. Несчастная зарыдала, занервничала и пустила себе кровь. И по этой уважительной причине не отозвалась на любезное приглашение дать себя моему лучшему другу.

Остальные же ее подружки, когда вновь явились в гости, повели себя тоже очень нервно: галдели, как птицы вороны, и все норовили выцарапать мне глаза, словно не понимая, что заниматься фотолюбительством без зрения так же трудно, как кастрированному — любовью.

Чтобы успокоить разгневанную хлюпающую похоть, было выдано каждой по бутылке вермута из солнечной Италии. Юные греховодницы тут же вылакали все и принялись разоблачаться, как в стриптиз-баре Орландо. Их было четыре, прекрасных и удивительных голых фей, которые, толкаясь потертыми боками, принялись ходить по комнатам в поисках счастья. Я бы снова с удовольствием утешился меж их ног, где находились ароматные, поросшие жестким кустарником расщелины, да слово надо держать — и поэтому явил возбужденным пьяным мегерам писаного красавца Бо.

— Сделайте его счастливым, — попросил я, вспомнив Альку. Вспомнив ее, подумал: может быть, хорошо, что она умерла?

Не знаю, что солдатки любви делали с моим товарищем, но мне, сидящему на кухоньке, казалось, что в квартире совершается радикальная перепланировка с перестановкой мебели. При этом неслись такие вопли, визги, стоны, что возникало впечатление: моему счастливому другу отрывают все, что только можно оторвать.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 100
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?