Дело небрежного купидона - Эрл Стенли Гарднер

– Вполне, – сказал судья Кроудер. – Но если будет свободноевремя, заполните его, вызвав еще одного свидетеля. Я бы не хотел снижать темпразбирательства.

– Да, ваша честь, – согласился Дрей. – Сейчас я вызываю длядачи свидетельских показаний Милдред Арлингтон.

Милдред Арлингтон гордо вышла вперед с решительнымвыражением на лице, ее губы были сжаты в прямую линию, которая не вязалась срозовым бантиком, нарисованным помадой.

– Ваше имя Милдред Арлингтон? – спросил Дрей.

– Да, сэр.

– В каком родстве вы находитесь с Дилейном Арлингтоном?

– Я его племянница.

– Есть ли у вас братья и сестры?

– Нет, сэр. Я единственная дочь Оливера Арлингтона, но уменя есть двоюродные братья и сестры, дети Дугласа Арлингтона.

– Где вы живете, мисс Арлингтон?

– Я живу в доме дяди Ди.

– Жили ли вы в доме вместе с вашим дядей, ДилейномАрлингтоном, в то время, когда был организован ужин, предшествующий смертиВильяма Ансона?

– Да.

– На протяжении какого времени до этого события вы тампроживали?

– Около пяти лет.

– Вы не замужем?

– Нет.

– Вы закончили колледж?

– Да, сэр.

– Кто предоставил вам возможность учиться?

– Дядя Ди, я имею в виду Дилейна Арлингтона.

– Вы помните события того ужина, о котором я до этогоупоминал?

– Да, сэр.

– Чем вы занимались во время ужина? Что вам было поручено?

– Я выполняла работу на кухне и готовила салат.

– Вы готовили крабовый салат?

– Я помогала Лолите.

– Помните ли вы что-нибудь о том, как подавали крабовыйсалат на стол?

– Да, помню. Я сама прекрасно справлялась с этой задачей, номиссис Ансон, то есть обвиняемая, настояла на том, чтобы помочь нам. Как мнекажется, у нее были добрые намерения, но поскольку она впервые была в нашейбеседке и не знала наших порядков, то не столько помогала, сколько мешала. Мымирились с этим, чтобы не показаться невежливыми.

– Помните ли вы какие-то подробности в отношении крабовогосалата?

– Я прекрасно помню, как она отнесла две тарелки с крабовымсалатом двум мужчинам за столом.

– Кого именно вы имеете в виду? Каких мужчин?

– Дилейна Арлингтона, моего дядю, и Вильяма Ансона,покойного мужа обвиняемой. Они разговаривали о делах, поэтому уселись за одиниз маленьких столиков, стоящих отдельно от длинного общего стола со скамьями.

– Что именно вам запомнилось в связи с этими двумя порциямисалата?

– Я положила самую большую порцию на тарелку для дяди Ди.Дядя любит мясо, но если я или Лолита приготовим крабовый салат, то онпрактически не ест ничего другого, забывает даже о бифштексах. Передаваятарелки миссис Ансон, я пояснила: «Большая порция для дяди Ди, вторая – длявашего мужа». Она кивнула и понесла тарелки к маленькому столику. Случайно язаметила, что когда она дошла до конца длинного стола, то притворилась, будтопролила немного приправы на руку, поставила тарелки на стол и принялась обтиратьпальцы бумажной салфеткой. В тот момент я не придала этому значения, но миссисАнсон находилась на протяжении нескольких секунд у длинного стола, манипулируяс тарелками.

– Значит, вы видели, как она подавала салаты?

– Нет, не видела. Я помню, как она снова подняла тарелки, нокак она их поставила перед дядей Ди и мистером Ансоном, я не видела.

– Видели ли вы разбитую тарелку, точнее говоря, три еечасти, представленные как вещественные доказательства пять-А, пять-В и пять-С?

– Да, видела.

– Вы припоминаете эту тарелку?

– Я помню, как миссис Ансон, обвиняемая, уронила ее. Этобыло сделано нарочно, а не случайно.

– Прошу исключить из протокола эти слова свидетельницы какчисто субъективные, не подтвержденные фактами выводы, – быстро сказал Мейсон.

– Протест принят, – заявил судья Кроудер, – но лишь вотношении последнего заявления свидетельницы.

– Перекрестный допрос, пожалуйста, – предложил обвинительМейсону.

– Вы помогали накладывать салат на тарелки? – спросиладвокат. – Вы определяли, кому отнести какую тарелку?

– Да, сэр.

– И вы решали, какая тарелка для дяди Ди, а какая – егогостю?

– Да.

– Вы не любите обвиняемую, не так ли?

– Да, я ее не люблю! – фыркнула свидетельница.

– Могу я спросить почему?

– Я считаю ее беспринципной и циничной женщиной, которая неостановилась даже перед убийством собственного мужа.

В зале раздался шум.

– И вам хотелось бы, чтобы ее осудили за убийство?

– Меня совершенно не интересует итог судебногоразбирательства. Я просто не хочу видеть эту женщину в своей семье. Вы задалимне вопрос, и я честно на него ответила.

– А когда миссис Ансон возвратилась, поставив тарелки ссалатом на место, упомянула ли она о том, что пролила приправу к салату?

– Нет.

– Вы сами ей что-то сказали по этому поводу?

– Нет.

– Скажите, именно та тарелка, на которую был положен салат,предназначавшийся для мужа Сельмы Ансон, позднее была разбита?

– Да.

– Как это случилось?

– Сельма Ансон ее уронила.

– Когда?

– Когда отдавала тарелку Лолите. Лолита была занята, поэтомуя решила забрать ее из рук обвиняемой. Но края тарелки были скользкими, иобвиняемая не удержала ее, а я не успела подхватить. Тарелка упала на пол иразбилась.

– И что было дальше?

– Мы сказали ей, что осколки можно выбросить в мусорныйбачок.

– И она это сделала?

– Это сделала я. Она лишь пыталась помочь.

– Таким образом, отпечатки пальцев моей подзащитной, которыеобнаружены на затвердевшей приправе к салату, могли быть оставлены тогда, когдаона помогала подбирать с пола осколки разбитой тарелки?

– Я не знаю, когда они были там оставлены. Лично я никакихотпечатков на тарелке не видела. Я говорю только о том, что видела сама.Осколки разбитой тарелки подняла с пола я, а не обвиняемая.