Я промазал, опер - нет - Владимир Колычев

Генерал хотел сказать в ответ что-то резкое, но вместо этого прозвучал щелчок, с которым он сломал в руке карандаш. Это и удержало его от разрушающего всплеска эмоций.

– Все свободны! – объявил он, махнув рукой.

Но в генеральской приемной на меня набросился Гнутьев.

– Ну и просили тебя выставляться! – гневно сказал он.

Не остался в стороне и Мережик, но этот лишь сердито хмурил брови.

– Я же говорю, увольняйте, если не нравлюсь.

– Опять двадцать пять!

– Шестью шесть.

– Что?

– Тридцать шесть... Для майора я уже стар, а для трупа молод.

– Хорошо, что генералу не догадался об этом сказать, – хмыкнул Мережик.

– Плохо, что генерал не догадался по делу закончить. Что нам с Алехиной делать? Ее охранять надо. Где распоряжение? Или это только капитанов должно волновать?

– Ну хватит, разошелся! – скривился Мережик.

– А правда, что с Алехиной делать? – озадачился Гнутьев.

Мы зашли в буфет, попросили кофе, сели за стол.

– Она требует, чтобы Петровича к ней приставили, – напомнил начальнику Мережик. – И чтобы приказом отдать...

– Настырная баба... А почему бы не отдать его приказом? – кивнув на меня, озаренно спросил Гнутьев. – Пусть себе охраняет. Вот, от смерти ее спас...

– Бесчетова против. Петрович ей для работы нужен.

– Ну, незаменимых людей у нас нет, да, капитан?

– А я на исключительность не напрашиваюсь.

– Тем более... А убийцей мы сами займемся, капканы расставим. Ты, майор, лично этим займешься, на тебе прямая ответственность. Бесчетова от взрыва до сих пор отойти не может, толку от нее сейчас никакого. Баба есть баба...

– Слышал, Петрович, на живца будем работать, – подмигнул мне Мережик.

Но как это ни странно, его циничность не покоробила меня, а наоборот, вернула к жизни. Что хотите со мной делайте, хоть на передний край бросайте, хоть к черту на рога, только унижать меня не надо. Без двух лет пенсионерам это не нравится...

– Работайте, я не против. Только кто по заказчику работать будет?

– А вот ты информацию о нем узнаешь и нам сообщишь, – сказал Гнутьев. – А мы работать будем. С нашими московскими коллегами. Этим делом Генеральная прокуратура заинтересовалась. В общем, от тебя, Петрович, информация нужна, а там уже без тебя разберутся... Ну, безопасность свидетеля, само собой... Кстати, где сейчас Алехина?

– Ну где – у нас в отделе, – пояснил Мережик.

– В камере закрыли?

– Зачем в камере? У Бесчетовой в кабинете, Агранов еще там. Психолог с ней работает...

В психологической помощи нуждалась не только Алехина, но и сама Бесчетова. Но получали они ее своеобразно. Мне пришлось долго стучаться в дверь, прежде чем Дарья впустила меня к себе в кабинет. На столе, кроме бумаг, я ничего не увидел, но, судя по свежему алкогольному запаху, понял, каким лечением они занимались.

– Чего закрываетесь? – спросил я, глянув на Олесю, которая сидела у окна с опущенными долу глазами.

На щеках румянец, на губах виноватая полуулыбка.

Непроницаемые шторы плотно занавешивали окно, поэтому снайперского выстрела опасаться не стоило.

– А ты не знаешь? – щелкнув зажигалкой, спросила Дарья.

И резким движением свободной руки потребовала поскорей закрыть дверь.

– Да я-то знаю. Но там внизу группа спецназа. Враг не пройдет.

Гнутьев действительно распорядился усилить охрану и оборону здания РОВД, но после того, что киллер попытался сотворить с нами сегодня утром, я не очень верил в стопроцентную эффективность принятых мер.

– Ну и хорошо, что не пройдет. Хоть в спокойной обстановке немного посидим, – кивнула Дарья, невольно скользнув взглядом под стол.

– Психолога там прячешь? – сев напротив Олеси, насмешливо спросил я.

– Какого психолога? – немигающе-удивленным взглядом посмотрела на меня Дарья.

Похоже, она хорошо была под хмельком. Что, впрочем, неудивительно.

– О сорока градусах!

– А-а... Третьим будешь?

– Я за рулем.

– А ты куда-то собрался?

– Ну да, Олесю домой отвезу.

– Какой дом? Там ремонт надо делать...

– У меня с ремонтом все в порядке... К себе ее повезу, – сказал я, выжидательно глянув на Олесю.

– Зачем?

В ее возмущении угадывалась примесь кокетства, но все же ее реакцию я воспринял как негативную.

– Затем, что нас расписали. Теперь ты моя законная... э-э, ну, в общем, законная.

– Это ты о чем? – нахохлилась Дарья.

– Приказом нас расписали. Приказом по РОВД. Меня приставили охранять гражданку Алехину. И хочет она того или нет, но я буду ее охранять.

– А если не хочет? – протестующе посмотрела на меня Олеся.

– Вас, барышня, не поймешь. То хочешь, то не хочешь... Приказ состоялся, как вы этого просили. Так что сейчас мы приступим к составлению фоторобота гражданина, условно именуемого Волчьим Хвостом. И номер его лимузина можешь назвать, – снова на «ты» перешел я.

– Я забыла.

– Может, хватит? – неприязненно наморщил я брови.

– Но я правда забыла. Из головы вылетело. Вернее, взрывом выбило... Может, еще вспомню?

Глядя на Олесю, я не мог разобраться, издевается она надо мной или действительно ее подвела память. Вроде бы и взгляд не глумливый, и хитроумной улыбки я не замечал, но мне совсем не нравилось ее поведение.

– Вспомнишь, – кивнул я. – Клин клином вышибают, не слышала такую поговорку? Один клин ты уже видела. Будет тебе и второй.

– Это ты о чем, капитан? – недоуменно и с едва уловимым позерством спросила девушка.

– Узнаешь о чем, когда вторую гранату поймаешь. Только я не знаю, выживем ли мы после этого или нет?.. Пойми, все очень серьезно. Киллер применил тяжелую артиллерию, но дело даже не в том. У него есть такая артиллерия, вот в чем проблема. Если был один гранатомет, найдется и другой. И снайперская винтовка, и взрывные устройства – все будет. Если, конечно, мы не справимся с телом.

– С каким телом? – не поняла меня Олеся.

– С телом дракона. Я срубил одну голову, но осталась вторая, третья. Можно и с ними справиться, но вырастут другие. В тело нужно бить, в сердце, в человека, который заказал преступление. И ты должна помочь нам найти Волчий Хвост. Да что я распинаюсь тут перед тобой?

– Затем и распинаешься, что жить хочешь, – сказала Дарья, менторски постучав кончиком авторучки по столу. И строго посмотрела на Олесю: – Ты приговорена. А с тобой приговорен и капитан Петрович. Ты хоть это понимаешь?