Мраморный король - Евгения Грановская

– Мне не надо, – ответил Каштан и насмешливо посмотрел на отца Андрея: – А вам?

– Обойдусь, – сказал дьякон.

– В таком случае – поехали! – Каштан взял крайнюю рюмку и лихо опрокинул ее в рот. Поставил стопку и молча посмотрел на отца Андрея.

Тот тоже взял рюмку и залпом опорожнил ее. Посетители, сообразившие, что присутствуют на соревновании, оживленно загалдели и стали подтягиваться к барной стойке.

Когда дьякон и Каштан выпили еще по рюмке, народ зааплодировал. Раздались возгласы.

– Ставлю пятьсот рублей на священника!

– Поддерживаю!

– Тысяча на блондина!

– Удваиваю!

– Давайте, батюшка, утрите ему нос!

– Рыжий, уделай святошу!

Третью рюмку противники выпили одновременно, как пловцы-синхронисты. Четвертая тут же последовала за третьей. Пятая – за четвертой.

После пятой рюмки противники сделали перерыв секунд на десять, чтобы посверлить друг друга глазами. Оба были трезвы, сумрачны и спокойны.

– Вот дает священник! – гаркнул кто-то за спиной у дьякона. – Я всегда говорил, что русские попы – самые большие пьяницы на свете! Этот центнер выпьет – не поморщится.

– Вы на белого посмотрите! – загорланил кто-то в ответ. – Пять стопок, а ни в одном глазу! На такого водки не напасешься!

Публика засмеялась. Каштан тоже усмехнулся и показал дьякону глазами на стопки, как бы говоря – «готовы продолжить?» В ответ дьякон взял с барной стойки очередную стопку и залпом ее опустошил. Он и на этот раз не поморщился. Впрочем, не поморщился и Каштан, который выпил шестую рюмку залихватски, поставив ее на локоть правой руки, чем вызвал целый шквал аплодисментов.

Теперь перед каждым из противников стояло по четыре рюмки.

– Я бы покурил, – сказал Каштан в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Я бы тоже, – так же тихо произнес отец Андрей.

Они несколько секунд смотрели друг на друга. Затем одновременно потянулись за рюмками. Перекур был отложен.

После седьмой рюмки перерывы между «дозами» стали немного продолжительнее. Публика ликовала и подбадривала соперников воинственными выкриками. Те по-прежнему не проявляли никаких признаков опьянения. Разве что худые щеки Каштана стали еще бледнее, а на смуглых скулах отца Андрея, напротив, заиграл яркий румянец.

Когда на барной стойке остались всего две рюмки, Каштан насмешливо произнес, впервые с начала схватки обращаясь к дьякону:

– Если хотите, мы можем закончить. Только скажите.

– Я только начинаю входить во вкус, – с такой же усмешкой ответил отец Андрей. – Продолжим или хотите «перекурить»?

– Курить вредно, – сказал Каштан и взялся за стопку.

Публика поддержала его громкими криками:

– Давай, блондин!

– Не сдавайся!

– Ты его сделаешь!

Каштан, как и прежде, залпом выпил водку, громыхнул рюмкой о барную стойку и победно посмотрел на дьякона. Однако тот не заставил себя долго ждать и расправился со своей рюмкой так же лихо, как и Каштан.

Теперь на барной стойке громоздились двадцать пустых рюмок. Публика зароптала, опасаясь, что на этом соревнование закончится. Один из болельщиков возбужденно крикнул:

– Бармен, еще по десять! Плачу за все!

Громила-бармен, однако, не торопился наливать. Сначала он нашел взглядом «спонсора», затем показал на него пальцем, давая тому понять, что он замечен, и лишь после этого взялся за бутылку.

Вскоре на смену пустым рюмкам пришли двадцать полных.

Соперники потянулись за ними, но в этот момент на улице что-то громыхнуло, да так сильно, что рюмки подпрыгнули на барной стойке. Вслед за тем душераздирающе заверещали сирены сигнализаций, и в народе началась паника.

– Теракт! – крикнул кто-то.

– Бомба! – поддержал его другой.

– Машину взорвали! – сообщил третий.

Народ хлынул к выходу.

– Почему вы их не остановили? – спросил дьякон, когда бар опустел.

Бармен прищурил глаза и невозмутимо спросил:

– Зачем?

– Многие из них не расплатились, – сказал отец Андрей, глаза которого блестели мягким, пьяным блеском, а ладонь едва не соскользнула с барной стойки.

– Не все, – согласился громила-бармен. – Но они расплатятся. У меня хорошая память, и они это знают.

Дверь бара снова распахнулась, и в зал вошли несколько мужчин. Оглядевшись, они быстро двинулись к барной стойке. В руках они держали дубинки и железные цепи. Едва посмотрев на незваных гостей, Каштан тотчас узнал в двоих из них бритоголовых верзил, которых прошлым утром вышвырнул из города.

– Они пришли за мной, – спокойно сказал он.

– У меня под стойкой есть помповое ружье, – задумчиво произнес бармен, глядя на приближающихся головорезов. – Достать?

Каштан покачал головой.

– Не надо. Дай что-нибудь.

Бармен кивнул и вложил в протянутую руку Каштана бейсбольную биту, которую достал из-под прилавка. Крепко сжав биту, Каштан двинулся навстречу бритоголовым.

Дьякон, секунду помешкав, поднял с пола деревянный стул, обхватил пальцами его ножку, вздохнул и, держа стул наподобие дубины, двинулся за Каштаном.

– Мочи их! – крикнул кто-то из бритоголовых, и вся банда ринулась на Каштана и дьякона.

Поднялась страшная кутерьма. Звенели разбитые бокалы, глухо вскрикивали раненые. Бармен наблюдал за дракой спокойно, скрестив на груди огромные руки и чуть склонив голову набок, как взрослый наблюдает за игрой детей.

Каштан орудовал бейсбольной битой яростно и безмолвно. Стул отца Андрея столь же неустанно и ритмично наматывал круги, сбивая бритоголовых бандитов с ног. Из восьми бандитов четверо уже вышли из строя: у кого-то была разбита голова, у кого-то сломаны ребра.

Каштан дрался молча, а дьякон, охаживая бритоголовых своим страшным оружием, все время хрипло приговаривал:

– Образумьтесь! Идите домой! Ну же!

У Каштана по лицу текла кровь, но он не замечал этого. У дьякона была перебита цепью левая рука, но он так же не обращал на травму никакого внимания.

Глядя на то, как стремительно редеют ряды бритоголовых, бармен усмехнулся и тихо пробормотал под нос:

– И кто после этого скажет, что господь не бережет пьяных?

Вскоре битва была окончена. Бармен вышел из-за стойки и помог Каштану и дьякону подволочь избитых бандитов к стене и усадить их.

– Позвонить в милицию? – спокойно спросил он у Каштана.