Загадка Либастьяна, или Поиски богов - Юлия Фирсанова

– Например, мой задумчивый кузен? – попыталась разговорить брата принцесса, легонько пощекотав его ноготками по руке.

– О том, почему Нрэн выгнал преподавателя Бэль и…

– И?

– О том, какой я эгоист, я обманул сестренку потому, что мне хотелось побыть в библиотеке с тобой вдвоем, – раскаялся принц.

– Во-первых, не обманул, а обманули, – улыбнувшись, поправила богиня, – я ведь тоже принимала участие в сочинении отговорок. Не так ли? Во-вторых, для Бэль, вне всякого сомнения, были бы неинтересны предстоящие нам занятия. Кроме того, мой сладкий, если ты помнишь, мы собирались держать в секрете информацию, поэтому посвящение маленькой сестренки в текущие дела не входит в наши планы. Значит, твои эгоистические стремления вторичны и подкреплены рациональным оправданием.

– Рассуждения богини логики? – улыбнулся Лейм, кивнул страже и открыл перед сестрой дверь библиотеки.

– Да, – гордо призналась принцесса. – Признайся, дорогой, иногда бывает польза не только от моих красивых ног. Чего-то стоят и мозги богини Элии.

– Я никогда не утверждал иного, – покраснел принц, забыв про угрызения редкой зверюшки по имени совесть. – Но ножки у тебя самые прелестные во всех Вселенных!

– Мм, знатоку виднее, но у меня много других красивых частей тела, – рассмеялась богиня любви.

– О да! – пылко признался Лейм и с неколебимой уверенностью воскликнул: – Ты прекраснейшая из женщин!

– Мне нравится твое чувство вкуса, дорогой, – игриво промурлыкала Элия.

– Это чувство зовется не вкусом… – очень тихо, с безнадежно-нежной прозрачной печалью шепнул принц, понадеявшись, что принцесса услышит его, но, решив, что сказанное кузеном не должно достигнуть ее ушей, не станет упрекать поклонника за признания.

Богиня любви сделала вид, что не разобрала последних слов Лейма, и с преувеличенным интересом принялась рассматривать библиотеку.

Одно из любимых мест в замке встретило богов привычной тишиной, знакомым запахом книг, дерева, кожи и совершенно незнакомыми чистотой и порядком. Наваленные на всех горизонтальных поверхностях груды фолиантов, которые братья вытаскивали в поисках нужной информации и оставляли за ненадобностью или из-за недостатка времени, заняли свои места на вздымающихся в несколько ярусов громадах стеллажей. Столы, кресла, стулья и диваны казались странно пустыми без обычного вороха книг. Зато прибавилось шкафов-каталогов у дальней стены справа. И конечно же рядом с ними, за единственным загруженным книгами, ящичками с картотекой и пачками бумаги огромным столом «прятался» приятель Лейма – Оскар Хоу. Ныне этот худой нескладный тип с легкой руки принцессы Элии являлся официальным королевским библиотекарем.

Увидев посетителей, он почесал нос, поправил очки, послал самопишущую ручку в подставку-держатель, вылез из-за стола и сделал несколько шагов навстречу:

– Прекрасный день, ваши высочества, – буркнул Оскар.

– Прекрасный день, как дела, барон? – осведомилась Элия. – Что такой мрачный? Осенняя хандра одолела?

– Ага, как только тебя увидел. Что тебя интересует, Элия: не рухнул ли на меня какой-нибудь стеллаж? Или способен ли я приготовить для вас необходимый список книг? – сварливо поинтересовался библиотекарь, машинально поглаживая медальон на груди – знак ранга и амулет.

– Чего ты ворчишь, Хоу? – удивился Лейм, разглядывая приятеля.

– Твоя сестра ведьма, парень, – заявил Оскар, потрясая кулаком. – Будь с ней поосторожней, иначе в один прекрасный денек окажешься в полном дерьме, и знаешь что самое обидное – ты поймешь, что тебе там нравится.

– Он все еще не простил мне своего посвящения в библиотекари, – со смешком пояснила Элия недоумевающему кузену. – Вот она, благодарность за то, что я подобрала для него работу по душе.

– А чего ты хотела? – уже тише хмыкнул барон, глядя куда-то в сторону. – Немногим по вкусу, что ими манипулируют. А иначе ты, богиня, с людьми редко обращаешься. Сто раз прав Элегор, леди Ведьма ты и есть, самая настоящая.

– Не моя вина, что я вижу яснее прочих, что нужно людям, и, если это в моих интересах, даю, – скучающе пожала плечами Элия. – Не нравится, что тобой манипулируют, уходи… Если сможешь, барон Хоу. Так ведь не уйдешь, да и книги не отпустят. Я делаю то, что считаю нужным, Оскар, и буду продолжать делать. А что не любишь ты меня, так и не надо, знаешь, какое счастье, что хоть кто-то в твоем присутствии начинает морщиться, а не расплываться в глупой улыбке.

– Счастлив, принцесса, что вам в радость наблюдать за моей недовольной рожей, – ядовито процедил барон, одергивая вечно топорщащиеся полы камзола. – Если я постараюсь, могу сделать еще более недовольную рожу, особенно если припомню о глупых надеждах, взлелеянных твоими словами.

– Глупые надежды? О чем он говорит? – заинтересовался Лейм.

Элия слегка нахмурилась, припоминая подробности вербовочной беседы с Оскаром, в процессе которой сосватала сварливому поэту-пасквилянту работу библиотекаря, и, сообразив, о чем идет речь, сказала, укоризненно покачав головой:

– Оскар, ты поспешен как в своих выводах, так и в желаниях. И по-прежнему меряешь жизнь примитивными мерками человека, причем человека из убогого урбанистического мира, знакомого только с элементарной биологией.

– Так ведь я и есть человек, если ты забыла, принцесса, – зло огрызнулся барон с явной обидой и так сильно дернул головой, что очки в тонкой оправе едва не упали с носа. Видимо, принадлежность к расе людей не слишком вдохновляла Оскара Хоу, некогда бывшего программистом Грэгом Кискорхоу в урбомире Сейт-Амри. – Я могу не дождаться того великого часа, когда ты соблаговолишь удовлетворить мою просьбу.

Настроенные на своего хранителя книги, среди которых было немало магических и столь древних, что их интеллект мог бы соперничать с живым существом из плоти, заволновались. Шелест и недовольный шорох пронеслись по стеллажам.

– Чувствуешь? Ты теперь часть Королевской библиотеки, Оскар, принят и одобрен окончательно, – вздернула бровь Элия, обернувшись к возмущающейся литературе, и, словно почувствовав насмешливый взгляд богини, бунтари слегка притихли. – Ты заботишься о книгах, а они в свою очередь оберегают тебя. И до тех пор, пока ты усерден и искренен в своем служении, они будут следить за здравием своего Хранителя. Можешь не волноваться об отпущенном сроке, людская мерка больше не для тебя.

– Ты хочешь сказать, что я буду жить вечно? – недоверчиво прищурился барон, ища в словах собеседницы скрытую издевку или подвох.

– Нет, разумеется, вечен лишь Творец, да и это знание дано нам априори, а, следовательно, никаких вещественных доказательств не имеет. Когда-нибудь ты устанешь от своей работы, а они, – принцесса кивнула в сторону полок, ломящихся под тяжестью томов, – от тебя. Но скорее всего ты захочешь выйти из игры первым, книги не люди, они куда постояннее в своих привязанностях и вернее. Но к тому времени, когда вы начнете надоедать друг другу, у меня уже будет на руках достаточно козырей, чтобы разговаривать с Силами. Я смогу апеллировать к существующему нарушению Закона Равновесия, связанного с уровнем силы и памятью инкарнаций.