Ферзь. На грани - Елена Рейн

Очнулась, когда послышался грохот и крики. Мама? Отец умолял – я отчетливо слышала. А потом выстрелы. Закрыла уши, чтобы заглушить боль, отдающуюся в голове. Как громко…

Дверь с оглушительным грохотом отлетела в сторону, и я в ужасе обернулась. Перед глазами все плыло, но я увидела Ферзя с искаженным от злости лицом, рванувшего ко мне. В следующую секунду он прижал к своей груди, моментально поднимая на руки и двигаясь в сторону выхода. Видела, как мать держалась за голову и выла рядом с лежащим отцом, который отворачивался от нее, отталкивая, сплевывая кровь. На мгновение застопорилась на лице Лилии. Она непонимающе смотрела то на меня, то с ужасом на Ферзя, хватая себя за шею. Было тяжело представить, что произошло за несколько минут, но одно ясно – все живы, за что была благодарна.

Сильнее прижалась к груди мужчины и позволила себе закрыть глаза, а затем… расплакаться.

В машине оказалось холодно. Я моментально покрылась мурашками, начиная дрожать от резкого перепада температуры. Но это так не волновало как другое. Когда мужчина усадил меня и отодвинулся, почувствовала себя покинутой и ненужной. Было странно, но не желала об этом думать, только хотела вновь оказаться в сильных объятьях. Тряслась, пока не услышала слова:

– Проклятье. Где твоя сумка?

«Сумка?! Зачем ему нужна моя сумка?!»

Пожала плечами, с трудом вспоминая, где ее оставила, но вдруг в обрывках воспоминаний увидела сестру, что взяла ее, обещая вернуть. Мысли одна за другой всплывали вспышками, отчего переживала, что неверно помню. Обхватив себя руками, выдохнула:

– Лилия…

Ферзь выдал странный звук, похожий на рычание, и только развернулся, планируя уйти, как я ухватила его за футболку и с надеждой выкрикнула:

– Вадим, не… причиняй им боли. Пожалуйста.

Он внимательно смотрел на меня, а потом поднял руку и провел по щеке. Гладил ласково, изучающе, а потом с силой сжал. Думала, что он разозлился, но тут услышала хриплый голос:

– Наивный котенок.

Было больно от его хватки – мужчина совершенно не контролировал силу. Понимая, что Вадим на пределе, попыталась отодвинуться, но застыла, слыша его приказ:

– Из машины не выходи! Найду, в наручниках спать будешь.

Сглотнула и только хотела ответить, как поняла, что смотрю на дверь – мужчина ушел. Не стал дожидаться. Чувствовала себя ужасно, поэтому прилегла, вдыхая запах кожи сидений. Когда машина тронулась, что заметила не сразу, я с облегчением закрыла глаза и погрузилась в сон.

⁂

Приходила в себя очень медленно, будто после отравления. Глаза не могла открыть, но свежий воздух будоражил кожу, отчего покрылась мурашками. Только подумала, что хорошо бы укрыться, как почувствовала тяжесть – теплое одеяло полностью укрыло меня.

Открыла глаза и уставилась в потолок. Где я? Медленно повернулась в сторону и встретилась с задумчивым взглядом уже проснувшегося Ферзя. Взъерошенные волосы, помятое лицо с ленивым выражением – была уверена, что мой спаситель совсем недавно открыл глаза. Вадим сканировал мое лицо и, отмечая искренне изумление и непонимание, спокойно поинтересовался:

– Голова кружится?

Начала анализировать, изучая свое тело. Что странно, было довольно нормально, если учитывать мое состояние вчера вечером. Моментально перед глазами всплыли кадры вчерашнего ужина с семьей. От ужаса всей ситуации закрыла рот ладонью, чтобы не застонать от отчаяния.

– Вспомнила… – протянул мужчина и приподнялся.

Я кивнула и тихо проговорила:

– Ты… они…

Не знала, как спросить, не причинил ли он боли моим родителям и сестре. Стоп. Родителям… Оказывается, я нежеланный ребенок от насильника. Стало мерзко. Вот как жила… и еще оказывается – всем была должна. Лишь одно грело сердце – тетя. Была уверена, она знала обо всем, но искренне любила меня, что не могла сделать родная мать. А отец… теперь понятно его вечное безразличие, пренебрежение. Удивительно, что не высказал мне.

Но тем не менее я не хотела быть виноватой в том, если с ними что-то случится. Ничего от них не хотела, как и справедливости. А Ферзь… он мог все. Наверное. Или нет?

– Не переживай, ничего страшного с ними не произошло, – грубо рявкнул он, не скрывая своего недовольства.

Облизнула губы, понимая, что он прав, но не могла поступить иначе.

– Спасибо.

Он резко посмотрел на меня, а потом встал с кровати. В спортивных штанах и в майке он выглядел по-домашнему, но мужественно и сексуально. А чем я думаю?! Стало неудобно. Но эта мысль молниеносно исчезла, когда вдруг мужчина обернулся и грубо спросил:

– За что? За то, что спас от того, чтобы твоя ничтожная семейка опять отдала тебя Высокову за деньги или за то, что не убил их?

Медленно поднялась, чувствуя усталость и боль. Но так как со вчерашним не сравнится, поэтому я старалась считать это отходником. Прочистила горло и произнесла:

– За все.

Мужчина повел челюстью, думая о своем, а потом рявкнул:

– Давай в душ, потом будем завтракать.

Кое-как поднялась и только сделала шаг, как чуть не свалилась, если бы не крепкие руки мужчины. Вадим дернул на себя и, схватив за лицо, грубо выдал:

– Черт! Я так и знал, что ты свалишься.

Почувствовала злость. Все он знает! А я… Нет, больше я злилась на себя. Попыталась оттолкнуть, но Ферзь вбил в свою грудь, отчего уткнулась носом, моментально реагируя на его слова:

– Я смотрю, тебе нравится, когда тебя используют?

Закрыла глаза, чувствуя отвращение к себе от его слов. Неужели так и есть? Неужели я столь ничтожна, раз позволяю к себе так мерзко относиться? А потом вдруг подумала, что и он меня использует.

Подняла лицо и прошептала:

– А ты разве меня не используешь?!

Его взгляд стал свирепым, угнетающим, обжигающим, который буквально давил своей мощью. Я только открыла рот, чтобы сказать, как вдруг он сжал пальцами лицо и произнес:

– Тебе показать, как я могу использовать?

Чуть не задохнулась от его слов. Стало нечем дышать. Я в панике завертела головой и прошептала:

– Нет.

Он прислонился губами к моему лбу и хрипло выдохнул:

– Тогда постарайся не провоцировать меня. Я только этого и жду…

Закрыла на секунду глаза и все же спросила:

– Почему ты… помогаешь мне?

Ферзь медленно отпустил, прожигая задумчивым взглядом. Напряженный, опасный… но я не боялась его. После всего случившегося я была уверена, что он не обидит. Мои рассуждения прервались, когда прозвучал грубый приказ: