Незавершенное дело Элизабет Д. - Николь Бернье

По-моему, у него там все идет к концу. Вчера я заметила морщинки в уголках его рта, глубокие бороздки беспокойства. Он похудел. Говорит, что играет хорошо, и я видела, какие вклады у него на счету. И вместе с тем я знаю, что он не раз спал в машине.

Из дневника выпала бумажка, круглая вырезка из журнальной страницы.

ГОЛЬФ-УИК

LY, март 3, 1995

БУКА

Еженедельный комментарий колумниста Чэда Флакса:

«Нынче здесь – дикая саванна, и эти парни – стая самцов, схватившихся за паршивую добычу. Выигрыш невелик, проигрыш огромен. Дейв Мартин настроен серьезно и, похоже, намерен взять реванш за неудачный прошлый год в АПИГ[6]. Ждем от него хорошей игры, если, конечно, он сможет вернуться в следующем сезоне».

1 мая 1995 года

Снова беременна. Восторг, страх, надежда… Не смею даже поверить. Я здорова как бык, но положиться на свой организм не могу. Не хочу говорить Дейву, пока не пройду знаковую отметку – двенадцать недель, после которой должна открыться некая зона безопасности. Впрочем, в прошлый раз никакая зона безопасности не помогла. Надо поумерить ожидания и подождать, пока мы не выберемся на надежный берег. Вот только сомнительно, что ему достанет сил.

25 июня 1995 года

Сегодня увидела дом. Большой, с тремя спальнями. Его, конечно, надо приводить в порядок, но он очень симпатичный, крепкий, с хорошим двориком. В городе приличные школы; мы выяснили это еще прошлой осенью. Придется поднапрячься, но, если самим сделать покраску и подождать с обновлением кухни, то предприятие вполне нам по силам. Я ожидаю прибавки в следующем месяце.

Дейв возвращается завтра после трехнедельного отсутствия. Предлагает съездить и посмотреть. Я уже почти прошла первый триместр. Собираюсь все ему рассказать.

Как можно молчать о беременности? Кейт этого не понимала. Есть ведь вещи – тошнота и все прочие неприятности первого триместра, скрыть которые трудно, даже если муж редко бывает дома. А еще беспокойство, волнение, страх… У них с Крисом это было чем-то вроде игры. Еще до того, как Кейт миновала относительно безопасную зону первых месяцев, они уже придумывали ребенку имя и дурачились, утверждая, что именно то или это пришло в голову первым делом. Требуладон обязательно станет известным городским архитектором. Беллапагода изменит само представление об азиатской кухне-фьюжн. Заветные, придуманные заранее имена каждый держал при себе едва ли не до последнего. Присутствовал и страх: как можно дать имя чему-то маленькому и хрупкому, как морской конек, с еще не окрепшим позвоночником и крохотными немигающими глазами.

Три месяца первого триместра, с их волнениями и тревогами, Элизабет пережила в одиночку. Ее скрытность, пусть даже и благонамеренная, рассчитанная на то, чтобы оградить от проблем мужа, поражала.

Внизу зазвонил сотовый. На часах было девять вечера – утро в Камбодже. Самое время для контрольного звонка. Кейт представила, как Крис сидит на краю кровати, без рубашки, как трет ладонями лицо и потягивается и только потом снимает трубку. На тумбочке у кровати, там, где должна была быть ее фотография, стоит, возможно, пепельница, полная окурков каких-нибудь незнакомых, без фильтра, сигарет. Воображение дополнило картину новыми деталями: холмиком с очертаниями женской фигуры под простыней, загорелое голое бедро, выглядывающее из-под экзотического цветастого одеяла. Длинная, изящная нога незнакомки с певучим именем и знойной улыбкой. Уж она-то не станет ни критиковать его пороки, ни отвлекаться на чтение писаний ушедшей из жизни подруги.

Кейт ужаснулась, поймав себя на таких мыслях. Откуда только они взялись?

Она успела взять телефон на последнем звонке перед тем, как включилась голосовая почта.

– Алло?

– Привет, Кейт. Это Дейв.

– Дейв? – От удивления она забыла о манерах и не успела скрыть разочарование.

– Да, твой старый приятель Дейв Мартин, папа Джоны и Анны. – Избрав беззаботный тон, он даже позабыл упомянуть Эмили.

– Извини, я думала, это Крис. Он всегда звонит на сотовый.

– Да. Я набирал домашний номер, но никто не ответил.

Кейт взглянула на домашний телефон – должно быть, кто-то из детей забыл вернуть трубку на место.

– А где Крис?

– В Юго-Восточной Азии. У них наметился какой-то проект, и ему пришлось улететь. Надо побывать в нескольких местах – Камбоджа, Джакарта, Бали.

– Что ж, довольно интересный уголок мира. На такой работе не засидишься. – Дейв осторожничал. Если Юго-Восточная Азия и вызывала у него какие-то ассоциации, он этого не выдал. – Жаль только, что ему пришлось прервать отпуск.

– От отпуска в любом случае мало что оставалось. Крис улетел шесть дней назад. А сегодня сообщил, что задержится еще немного, но скоро вернется.

– Хм. – Дейв на долю секунды передержал паузу. Кейт уже почти слышала, как он пытается сочинить о регионе что-нибудь вежливо-приятное, обойдя текущие события. – Я как-то играл на одном небольшом турнире в Маниле. Есть там и симпатичные местечки. Обезьяны прыгают прямо на площадку.

Раньше Дейв никогда не рассказывал о своих путешествиях, и Кейт думала, что это безразличие к спортивной карьере, эта способность идти дальше не оглядываясь выдают отсутствие страсти. Теперь она спрашивала себя, не были ли ее выводы слишком скороспелыми и не прячет ли Дейв за внешней индифферентностью что-то глубоко прочувствованное.

– Ты играл на Филиппинах?

– Участвовал в Азиатском туре. Господи, да я бы гонял мяч между кучами дымящего мусора, если бы это давало шанс подняться выше. – Он явно посмеивался над собой, легко и небрежно и даже с ноткой интимности. – Это было еще до знакомства с Элизабет, когда я пытался квалифицироваться в Ассоциацию. – Тон его немного остыл, голос зазвучал сдержаннее: – Голодные годы.

– У меня такое тоже было. До кулинарной школы приходилось готовить в таких дырах! Остается только удивляться, как еще не подцепила там что-нибудь.

Дейв негромко ухмыльнулся. С дальнего конца темного двора доносился плеск накатывающих волн.

– Э, Кейт, надеюсь, ты не против, что я снова позвонил. Просто думаю иногда, как ты там сидишь и все читаешь, читаешь. Нелегко, наверно.

Она вышла во двор, оставив дверь открытой. Ветерок пронесся по зеленым посадкам в ящичках за окном, погладил голые ноги под сорочкой.

– Знаю. Так оно и есть.

– Как будто проникаешь напрямик в чью-то голову. – На другом конце звякнули в стакане кубики льда. – Я серьезно. Даже при самых лучших отношениях всегда есть пределы того, как хорошо можно узнать другого человека.

Кейт провела ногтем по перилам. Старая, высохшая краска треснула, и она смахнула отшелушившуюся чешуйку.