Искушение страстью - Сара Маклейн

– Спасибо.

Это слово стало для Уита шоком. Разве это не он должен ее благодарить?

Но прежде чем он успел как-то отреагировать, Хэтти добавила:

– Я уже целую вечность не танцевала вальс. Прошло уже… три года. И тогда… все прошло не слишком хорошо. – Она рассмеялась. Уит мгновенно возненавидел нотки самоуничижения в ее голосе. – Он был барон, положивший глаз на деньги моего отца. Мне было почти двадцать шесть, а двадцать шесть лет в разгар лондонского сезона – то же самое, что восемьдесят шесть.

Уит не шелохнулся, опасаясь, что она замолчит.

– Я была ему благодарна – честное слово. Он был довольно красив и молод – всего около тридцати. И улыбался почти искренне. Я едва не поверила, что он улыбался мне. – Уит неожиданно понял, что испытывает сильнейшее отвращение к молодому красивому барону. А Хэтти продолжала: – Я не знала, что он очень плохой танцор.

Уит нахмурился, ничего не понимая. Ведь она вроде бы не придавала большого значения умению танцевать. Сама же только что говорила!

– Ходили разговоры, что он ухаживает за мной с серьезными намерениями, и мой отец был доволен. Графство ему даровали только пожизненно, и титул не перейдет к Огги, так что мое замужество с бароном оказалось бы исключительно выгодным. Отец был просто счастлив, когда я получила приглашение на вальс. Знаешь, вальсы – главное сокровище в бальных залах Мейфэра. – Она вздохнула и посмотрела в небо. – Луна молодая.

Уит не желал смотреть на проклятую луну. Он хотел смотреть на женщину. Тем не менее он послушно задрал голову и бросил взгляд на хлипкий полумесяц, низко висящий прямо над крышами.

– Садится, – просто сказал он.

– Да. – Хэтти уставилась на собеседника в полном изумлении. Даже ее потрясающие губы слегка приоткрылись. Казалось, она не ожидала, что он заговорит. К своему ужасу, Уит почувствовал, что краснеет. Он еще никогда не был так благодарен темноте, а ведь ему нередко приходилось прятаться в ней от солдат короны.

– Я наступила ему на ногу, – сообщила Хэтти. – Он был плохим танцором, я наступила ему на ногу, и он… – Она замолчала, тряхнула головой, еще раз посмотрела на луну и только потом продолжила говорить, очень тихо, едва слышно: – Он назвал меня… недобрым словом.

Уит услышал ее. Почувствовал ее разочарование. Ее боль. Словно это была его боль. Он тут же решил найти этого чертова барона и придушить его. И тогда он сможет принести ей голову этого недостойного субъекта.

Отчаянно колотившееся сердце Уита постепенно успокоилось.

– Так что… спасибо тебе за танец. Ты заставил меня почувствовать… – Она замолчала, и Уит понял, что согласен отдать содержимое всех складов, которых было немало разбросано в трущобах, за то, чтобы услышать окончание этой фразы.

Но Хэтти молчала. Она только взмахнула рукой, и бальная карточка, висевшая у нее на запястье, повторила движение ее руки. Уит поймал ее, потянул к себе – карточка была измятой, пожалуй, даже можно сказать, истерзанной. Уит внимательно посмотрел на нее сначала с одной, потом с другой стороны.

Хэтти потянула карточку к себе, Но Уит не отпустил ее.

– Она пустая, – с тяжелым вздохом сообщила Хэтти. – Никто больше не приглашает меня танцевать.

Уит поймал карандаш, болтавшийся рядом с карточкой.

– Я приглашаю.

Когда Хэтти заговорила, он услышал в ее голосе смешинку:

– Между прочим, это я тебя пригласила. – Уит поднес карандаш ко рту, деловито лизнул грифель и что-то написал на карточке. – Пожалуй, уже поздно приглашать меня на вальс…

Но только Уит не пригласил ее на вальс. Он размашисто написал свое имя поперек всей карточки, приглашая ее на все танцы сразу. Он желал получить женщину, которая спасла его и сразу завладела всеми его мыслями и чувствами. Поэтому и написал в ее карточке: «Зверь».

Хэтти внимательно посмотрела на карточку, и ее губы чуть дрогнули.

– Вот как. – Уит промолчал, и она добавила: – Ну что ж…

Уит молчал. Он не знал, что скажет, если откроет рот. Хэтти заполнила молчание:

– Ты удивительно грациозен. Как сокол.

– Как птица? – удивился Уит. Хорошо, что Дьявола нет рядом. Он бы поднял его на смех.

Хэтти негромко засмеялась. Для Уита это было равносильно удару в солнечное сплетение.

– Нет. Как хищник. Красивый и грациозный, но одновременно сильный. А танцевать с тобой – ни с чем не сравнимое удовольствие. Ты заставил меня почувствовать себя… тоже грациозной. Не такой, как ты, конечно, но все-таки. Мне показалось, что мои движения – продолжение твоих. Как будто я тоже сокол, и мы вместе танцуем на ветру. Я никогда не испытывала подобных ощущений. Только с тобой, и ты…

Уит метнулся к ней со скоростью той самой проклятой птицы, с которой она его сравнила, спикировал к ней, заключил в объятия. Он не мог больше слушать ее благодарности за танец, который он даже не сумел закончить. Он не дал ей того, что она заслуживала.

Он не заслужил ее благодарности. Он не достоин. Тем более учитывая его планы на ее семью, на бизнес ее отца и на нее саму.

Поэтому Уит прервал ее слова поцелуем. Теперь он впитывал ее благодарность, потом ее удивление и, наконец, удовольствие. Ее губы приоткрылись для него, словно они много раз делали это раньше.

Уит мог поклясться, что их поцелуй только начался, когда Хэтти отстранилась, тщетно стараясь отдышаться. Вероятно, поцелуй оказался все-таки долгим, хотя все равно недостаточно. Она стиснула его руки своими, и Уиту захотелось сорвать перчатки, чтобы ощутить тепло ее кожи.

И он едва не сделал это. Мог бы сделать, если бы не услышал ее голос:

– Ты всегда пахнешь лимоном, даже если у тебя нет конфет.

Уит глухо застонал, испытывая сильнейшее возбуждение. Он желал ее до боли, мысленно проклинал ее объемные юбки и жесткий корсет. Если бы его мнение имело значение, она бы никогда не носила корсет, не позволявший насладиться ее нежностью, мягкостью. Ничто не должно разделять его и ее великолепное тело.

– Это ты сладкая, как конфетка, – сказал он.

Он снова поцеловал ее, наслаждаясь ее прикосновениями. Она гладила обеими руками его плечи, спину, грудь, словно исследовала его тело. Она нащупала под фраком лямки и ножи и снова отстранилась.

– Ты пришел сюда с оружием?

– Напасть могут везде, – ответил он.

– Даже в бальном зале?

Уит привлек ее к себе, отлично понимая, что совершает безумие.

– Особенно в бальном зале. Увидеть тебя в этом платье – настоящее нападение. – Он взялся за скользкий шелк на ее спине, и несколько секунд обдумывал, что будет, если он совершит очередное безумство – сорвет с нее платье, уложит на шуршащую листву и даст все, что она хочет от него получить.

Его мужское естество было полностью согласно с таким развитием событий.