Любви подвластно все - Джулия Энн Лонг

Оливия резко развернулась, собираясь уйти, но мадемуазель Лилетт в дверном проеме стояла так, словно преграждала ей путь.

Оливия снова повернулась к мужчине. Тот оставался совершенно неподвижным, но что-то в очертаниях его фигуры…

– О боже, – прошептала Оливия.

По спине пробежали мурашки, она откашлялась и пробормотала:

– Прошу прощения, сэр. Извините, что я так ворвалась… Но мне сказали, что миссис Мор… Наверное, я зашла не в ту ком…

Слова замерли у нее на губах в тот самый момент, когда мужчина неспешно шагнул прямо к свету камина.

У Оливии перехватило дыхание: «А может, это сон?»

И в тот же миг раздался тихий голос:

– Вот и я, Лив.

Его голос! Оливия тотчас же узнала этот голос! Но она никак не ожидала, что когда-нибудь вновь услышит свое имя из его уст.

Губы ее приоткрылись, но она не могла вымолвить ни слова – как будто лишилась дара речи. И ее вдруг начала бить дрожь. В то же мгновение он бросился к ней – и это было так похоже на него защитить ее, прикрыть… Но в нескольких футах от нее остановился – словно боялся к ней прикоснуться. Оливия тоже оставалась на месте. И оба не произносили ни слова.

Как зачарованная Оливия смотрела в его прекрасное лицо, освещенное янтарными отблесками пламени. Твердая линия подбородка… Высокие скулы… Такое знакомое и любимое, оно осталось прежним, и ей было ужасно больно и в то же время радостно снова его видеть.

Однако же… Нет, в его лице кое-что изменилось.

Теперь явно чувствовалось, что это лицо человека, имевшего немалый жизненный опыт, и от этого оно казалось еще более мужественным и волевым. Было совершенно очевидно, что человек с таким лицом непоколебим и несгибаем. Да и плечи у него теперь стали значительно шире, хотя он оставался все таким же стройным – пожалуй, даже изящным…

И сейчас, когда смотрела на него, Оливия ощущала жар во всем теле – такого с ней ни разу не случалось, потому что все эти годы чувства ее были мертвы…

Он был одет все так же, то есть дорого и со вкусом, и можно было подумать, что он только что вышел из клуба «Уайтс».

А вот его темные слегка вьющиеся волосы… Теперь они стали гораздо длиннее, были зачесаны назад и стянуты в «хвост» на затылке. Лицо же сильно загорело под солнцем, и от этого синие глаза казались… ослепительно синими.

И тут вдруг его очертания стали расплываться перед глазами, и Оливия почувствовала, что по ее щекам струятся слезы.

Он мгновенно достал из кармана носовой платок и протянул ей, но их пальцы не соприкоснулись, когда она взяла его.

Утирая слезы, Оливия пробормотала:

– Это я просто от волнения, вот и все… Такая неожиданность… Она старалась говорить спокойно, но у нее ничего не получалось. А вот ее слова… Разве такие слова она собиралась сейчас сказать Лайону Редмонду? Слова ужасно глупые, обыденные… и совершенно неподходящие…

– В самом деле? Ты уверена, что это не слезы радости? – осведомился Лайон таким тоном, каким прежде никогда не разговаривал с ней, – тоном, полным горькой иронии…

Оливия со вздохом пожала плечами.

– Женщины или падают в обморок, или плачут от сильного волнения. Если бы мы вместо этого испускали запах лаванды, я бы непременно так и поступила.

Он тихо рассмеялся, и Оливия невольно улыбнулась. О как же она любила этот смех! Да и не только смех… Она все в нем любила. Даже его носовой платок с инициалами в углу, которые она обычно поглаживала пальцем… Она любила все, что принадлежало ему: и то, что осталось в нем прежним, и то, что стало другим. Но если она действительно его любила…

Все эти мысли и чувства внезапно привели ее в дикую ярость. Сунув Лайону в руку его носовой платок, Оливия вдруг ударила его кулаком в живот. И в тот же миг едва не вскрикнула от удивления. О боже милостивый! Его живот оказался твердым как скала!

Лайон на мгновение замер, глядя на платок. Потом перевел взгляд на нее, после чего неспешно сложил платок и сунул в карман; казалось, он таким образом демонстрировал свою абсолютную выдержку – в то время как она совершенно утратила самообладание. При этом он смотрел на нее холодно и пристально – словно изучал противника.

«А знает ли он, что сейчас очень похож на своего отца?» – подумала Оливия. Раньше он никогда так на нее не смотрел. Наверное, потому, что доверял ей. Значит, сейчас уже не доверяет… Что ж, возможно, она сама в этом виновата. Во всяком случае – отчасти.

Стоя под его испытующим взглядом, она старалась понять, о чем он сейчас думает. Возможно – о том, насколько она изменилась.

«Интересно, много ли у него за это время было женщин?» – неожиданно подумала Оливия. И вдруг поняла, что человек, стоявший сейчас перед ней, стал для нее совсем чужим, совершенно незнакомым… И он больше ее не любит…

Тут он наконец нарушил молчание и сказал:

– Оливия, я хотел бы серьезно поговорить с тобой. Думаю, у нас остались кое-какие незаконченные дела.

Что ж, против этого нечего было возразить, поэтому она промолчала.

– Может, тебе все же хочется что-нибудь мне сказать? – произнес он с язвительной усмешкой.

– Да, возможно, – пробормотала Оливия с дрожью в голосе.

– Тогда, наверное, ты согласишься на разговор. Но не здесь. Я бы хотел, чтобы наша беседа состоялась на моем корабле.

– На твоем корабле?..

Он тут же кивнул.

– Да, именно так.

– У тебя… есть корабль?

– Да, есть.

Оливия невольно поморщилась. Этот высокомерный мерзавец, черт бы его побрал, даже не потрудился объяснить, откуда у него корабль.

– Значит… миссис Мор вообще здесь нет?

– Совершенно верно.

– Выходит, ты солгал, обманул меня!

– И это верно. – Лайон снова кивнул, и было ясно, что он нисколько не раскаивается.

И тут Оливия наконец-то поняла: Лайон, несмотря на внешнее спокойствие, был охвачен яростью, жуткой холодной яростью, но, как ни странно, это обстоятельство приободрило ее – уж лучше так, чем полное безразличие.

Оливия внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что за человек этот новый Лайон Редмонд. Теперь было ясно, что он совершенно не походил на того юношу, которого она в последний раз видела в ночном саду под дождем. Тогда он стоял перед ней с побелевшим лицом и в мокрой насквозь рубашке, облепившей его широкую грудь, потому что сюртук свой он отдал ей…

– Каждый должен иметь собственный свод правил, Оливия, как ты однажды сказала мне. И хотя я предпочитаю не лгать… В данном случае пришлось – я также предпочитаю получать то, что хочу. А я хотел поговорить с тобой наедине – так чтобы никто об этом не знал. И я точно знал, как этого добиться, – добавил Лайон тоном судьи, который зачитывал приговор.