Ангелофрения - Максим Хорсун

Магдалина замерла перед иллюминатором.

За треснутым стеклом – нереальный мир, написанный сапфирной синью. Линия горизонта теряется в дымке, поэтому трудно определить, где утреннее небо, а где – штилевое море. Небо и море – словно близнецы в этот час.

Из коридора доносятся детские голоса: Каин и Адам гоняют по центральному коридору дирижабля контрабандистов. Во время игры их головы свободны от скорбных мыслей. И Магдалина рада, что братья нашли отдушину и смогли отвлечься.

Наверное, для нее это тоже игра.

Спина неестественно пряма, губы искусаны. В вытянутой руке – чугунный утюг. Пальцы онемели, запястью больно, локоть словно сжат тисками. Но рука больше не дрожит; дрожат почему-то колени.

Ничего-ничего, она быстро учится. Скоро и колени перестанут трепетать. Взгляд скачет: револьвер, лежащий на заваленном старом хламом столе, утюг в руке. Револьвер-утюг, утюг-револьвер.

Само собой, револьвер раза в два легче, чем утюг. Но Хасан и Нишант посоветовали тренировать руку чем-то более увесистым и нарабатывать тем самым запас выносливости.

– Мне больно на вас смотреть, – вздохнул Мукеш. Он сидел на диване, сцепив руки на коленях. – Пистолеты и ружья – не ваша забота.

– Вы не устали повторять одни и те же слова? – жмурясь от напряжения, произнесла Магдалина. – Что же, по-вашему, моя забота?

Мукеш вздохнул, покачал бритой головой, но ничего не ответил.

– С какой стати вы вообще беретесь определять, что есть моя забота, а что нет? – прошипела Магдалина; ее запястье налилось расплавленным свинцом, казалось, что еще немного – и кость лопнет, не выдержав нагрузки. – Быть может, я вам нужна вместо лейденской банки, заряженной «особой энергией»? Чтобы питать силой ваши инициативы?

Она опустила руку. Рукоять выскользнула из пальцев, утюг с грохотом упал на палубу. Сейчас же дверь кают-компании распахнулась, в проеме показались вихрастые головы Каина и Адама. Оценив обстановку, братья вернулись к игре.

– Туда, куда я направляюсь, мне понадобятся самые разнообразные умения, – сказала Магдалина, потирая запястье. – Я хочу, чтобы у меня не тряслись руки всякий раз, когда я берусь за оружие, – кивок в сторону револьвера. – Я обещала дяде, что его сыновья будут в безопасности. И я обязана сделать так, чтобы их жизням ничего не угрожало. Увы, но летающая лохань Хасана и Нишанта – последнее место в мире, которое я бы назвала безопасным…

– Магдалина, – мягко произнес Мукеш, – в мире теперь не найти безопасного уголка. Если вы покинете нас сейчас, это будет сродни дезертирству.

– Называйте это как пожелаете… – Магдалина встряхнула рукой.

Мукеш поднялся, взволнованно оправил френч.

– Если всему виной мои чувства, то могу заверить, что больше ни за что на свете не посмею навязывать их вам.

У Магдалины дрогнуло сердце. Раздражение, которое волей-неволей накипело по отношению к соратнику, в один миг улетучилось. Ей стало жалко этого благородного и смелого человека, на которого, казалось бы, можно положиться всегда, при любых обстоятельствах, и который был сейчас рядом. Стоило только сделать к нему шаг, положить руку на плечо, потянуться губами к губам…

Но жалость – не то чувство, на ее почве любовь не созреет.

– Я вернусь, Мукеш! – пообещала Магдалина, отвернувшись к иллюминатору. – Я собираюсь выяснить относительно «особой энергии» все, что только возможно. Вооруженная знаниями, я стану сильнее. Я отправлюсь с кузенами…

– Стойте! – почти выкрикнул Мукеш.

Магдалина изумленно обернулась. Бывший советник печально улыбнулся.

– Не говорите о том, куда направляетесь. Никому – ни контрабандистам, ни даже мне, – сказал он, надеясь, что в запасе еще есть время, чтобы переубедить, уговорить, упросить ее.

Чтобы она передумала, чтобы осталась.

Магдалина убрала с лица выбившийся из прически локон, стиснула зубы и снова подхватила утюг. На сей раз – левой рукой.

И Мукеш осознал, что спорить с Магдалиной бесполезно.

Контрабандисты планировали пополнить запасы провизии и воды в одном из малых воздушных портов на Средиземноморском побережье. На реке поговаривали о русской эскадре вспомогательных кораблей, которая по разрешению фараона пересекла водную границу Нового Царства. В состав эскадры входили плавучие госпитали, инженерные и транспортные корабли. Русские были готовы принимать беженцев и помогать пострадавшим. Мукеш догадывался, что Магдалина собралась на родину. И когда настанет время, он сделает так, что контрабандисты не заметят ее побег. Песок, ветер и морская вода помогут ему в этом.

– А знаете что, – Верон неожиданно хлопнул себя по колену, и Магдалина вздрогнула, вынырнув из омута воспоминаний. – У нас премьера в Мариинском. В следующий четверг. Приходите с парнями! А я обеспечу вас контрамарками.

Прежде чем Магдалина успела поблагодарить, высказался Каин:

– Мы с братом слышали, как вы поете в душевой, – буркнул он. – Мы не любим оперу.

Магдалина пихнула Каина в бок.

– Извините, – послушно изрек Каин.

Вероны вежливо улыбнулись в ответ.

Извозчик остановился, чтобы переброситься словом с кучером ехавшего им навстречу экипажа: старомодной и громоздкой кареты, запряженной в гнедую пару. Магдалина увидела, что стекла на окнах кареты выбиты, а в дверце темнеет дыра – словно мышь прогрызла.

– В конце Большой Никитской стреляют, – сообщил им кучер кареты, нервозно поигрывая поводьями. – Кровавая баня. И кто в кого – не разобрать.

– А по Спиридоновской проедем? – быстро спросил извозчик.

– Риск – дело благородное, – прозвучало в ответ.

И все-таки им не удалось избежать беды.

Лихой люд, соседства с которым стремишься избежать в трактире или в вагоне поезда, взял их экипаж в кольцо, воспользовавшись тем, что извозчик заставил лошадь убавить шаг в темном переулке, где на дороге валялась мебель из разграбленного магазина. В свете месяца, пробившегося сквозь прореху в дымовой завесе, заблестели лезвия ножей и топоров.

Верон ворчливо забормотал по-испански, супруга же повисла на его руке, без слов призывая не лезть на рожон.

– Тпру! – один из разбойников положил руку на шею лошади.

– Приехали! – по борту фаэтона ударили обухом топора. – Вылезай давай!

С другой стороны пьяно загоготали в несколько голосов.

– Кыш в свои подвалы, сучье племя! – зарычал извозчик, выхватывая из-под сиденья короткую, но увесистую дубинку. Верон снова попытался встать, но супруга продолжала надежно удерживать его на месте.

– Ну-ка, мальчики… – Магдалина отодвинулась от кузенов, раскрыла сумочку, вынула револьвер.

Появление оружия в руках молодой женщины вызвало почему-то у разбойников очередной взрыв хохота. Но Магдалине было не до смеха. «Тион» с каждой секундой продвигался на север, удаляясь от нее. И чем больше приходится тратить времени на московских улицах, тем тяжелее будет догнать заветное летающее судно. А упустить его сейчас, когда оно так близко, было бы непростительно. По меньшей мере – непростительно…