Пуд соли на сердечную рану - Татьяна Луганцева

– Его доставили из санатория. Морга-то у них нет, – хмуро пояснил один из санитаров.

Матвей сначала побледнел, затем покраснел и бросился к каталке.

– О господи! Точно он! Что же такое? Как же это?..

– Вскрытие покажет, – философски ответил патологоанатом. – Вроде покойник древний совсем. Может, от старости помер? С каждым может случиться…

– Какая старость? У него же затылок пробит, видно ведь невооруженным глазом! Вы что, слепые?! – воскликнул Матвей.

– Ну и что? Старик шел, ему стало плохо с сердцем, он упал и расшиб голову… Или, споткнувшись, упал и расшибся… – Санитар выглядел абсолютно безразличным и бесстрастным.

Антонина закрыла лицо руками и принялась раскачиваться, словно маятник, не издавая ни звука.

– Похоже, что вы все знали старика? – спросил патологоанатом. – Как-то нехорошо получилось…

– Мы все из санатория. Я видела его несколько раз, – неуверенно ответила Глафира.

– Какой ужас! Он отец моего друга, и я должен был присматривать за ним. Присмотрел, нечего сказать… – сокрушенно почесал затылок Матвей. Его симпатичное лицо исказила гримаса отчаяния, было понятно, что мужчина сильно переживает.

– Я тоже, тоже его знала, – отняла руки от лица Антонина, прекратив раскачиваться. – И я обманула тебя, Глаша. Потому что отдыхаю в здешнем санатории не просто так – приезжала сюда много лет подряд именно из-за этого человека. Бедный Павел Петрович! Какая трагедия!

– Вы были хорошими знакомыми? – спросила Глафира, беря ее за руку. – Ужасная ситуация…

– Да, мы общались всю жизнь… если можно так сказать. Давным-давно, будучи еще глупой девчонкой, я вышла за него замуж. Павел Петрович показался мне тогда солидным, обстоятельным, умным и обходительным человеком, ведь был намного старше меня. В браке мы прожили недолго, но он на всю жизнь остался моим другом, я по многим жизненным вопросам обращалась к нему за советом. И вот теперь стала свидетельницей его гибели…

Глафира была несколько шокирована.

– Главное, держитесь. Мы с вами! Ой, как жаль, что вы узнали о его смерти вот так…

– С гипсом покончено, – вклинился в их разговор хирург, который был занят своим делом и, казалось, не слышал даже, о чем они говорили, – можете идти.

– А с ним что будет? Я имею в виду… Павла Петровича, – всхлипнула Антонина.

– Сначала сделаем экспертное заключение, потом тело выдадут родственникам… Старик же не бесхозный бомж, оформлен в санаторий по паспорту, есть адрес, можно найти родственников…

– Я знаю его сына. Его зовут Вячеслав Павлович Зобнин, – откликнулся Матвей. – Вот черт! Наверное, мне надо позвонить ему и сообщить о случившемся.

– Дождитесь моего заключения, – посоветовал ему патологоанатом.

– А когда оно будет? – спросил Матвей.

– Завтра утром.

– Нет, Славе я позвоню сегодня, а завтра зайду за заключением, – решил Матвей. – А сейчас вызову такси…

Глафира ходила по своему номеру из угла в угол и не находила себе места, словно собака на привязи. Санаторий, который был призван подлечить ее здоровье, скорее всего, подорвет его окончательно. Она решила заглянуть к Матвею, чтобы не находиться одной, но тот на настойчивый стук в дверь не откликнулся.

«Ушел куда-то…» – поняла Глафира. И ей стало по-настоящему страшно от того, что она находится в огромном корпусе совершенно одна. Случись что-нибудь, некого будет даже позвать на помощь. Павла Петровича больше нет, Матвей неизвестно где. Глаша решила пройтись по территории санатория, а заодно заглянуть к врачу, к которому ее направили и до которого она все никак не могла дойти.

В лечебном корпусе было душно и стоял какой-то неприятный, затхлый запах. Из кабинета терапевта пациенты вылетали, словно пробка из бутылки шампанского. По всей видимости, врач не утруждал себя глубоким изучением состояния больных и тщательным подходом к определению диагноза. Когда подошла очередь Глафиры и она вошла в кабинет, женщина за столом со скучающим лицом скользнула по ней взглядом:

– Новенькая? Недавно поступили?

– Да.

– Имя, отчество?

– Глафира Геннадьевна.

– Очень приятно. Меня зовут Тамара Сергеевна, я ваш лечащий врач. Вы такая молодая, надеюсь, ни на что не жалуетесь?

Слух Глаши неприятно кольнуло слово «надеюсь».

– Как раз жалуюсь. Рука у меня плохо действует после травмы.

Терапевт посмотрела на нее, широко открыв глаза.

– И чего вы от меня хотите? Тогда вам не сюда надо было ехать. Я вам вряд ли чем-нибудь помогу.

– Ладно, – пожала плечами Глаша, уже готовая ко всему.

– Анализы сдавать будете? Кровь, мочу…

– А смысл? Нет, не буду.

– Вы поймите, Глафира Геннадьевна, дело не в том, что я не хочу вам помочь. Я просто не могу…

– Понимаю.

Тамара Сергеевна закрыла санитарно-курортную карту.

– Единственное, что могу вам предложить, это бассейн. Походите, поплавайте, руку в воде разрабатывайте. Бассейн никому еще не повредил.

– Похожу, – вяло ответила Глаша.

– Ванны могу назначить успокаивающие, йодобромные. Или лучше морские, с солью из пакетиков?

– Пусть будут морские, – эхом повторила Глафира.

– Душ можете посещать…

– Хорошо.

– Глафира Геннадьевна, вы уж соберитесь, а то у вас какое-то депрессивное настроение. Я понимаю: вам, молодой симпатичной женщине, наверное, скучно здесь. Но вы как-нибудь сами себя взбодрите – по лесу погуляйте, подышите кислородом, отвлекитесь на природу. Запах хвои, кстати, очень бодрит.

– Я учту. И хвоей подышу, – пообещала Глаша.

– Вот и славно! Походите еще в кабинет ароматерапии, на массаж. Назначу вам все, что у нас есть, по полной программе… чтобы вы не подумали, будто медик медику не хотел ничем помочь.

– Я вижу, что вы очень старались, – заверила ее Глаша.

Глаша ушла от врача с листом назначений и в коридоре столкнулась лоб в лоб с медсестрой Надеждой. Глаза у той были заплаканные.

– Здравствуйте, Надя.

– Ой, здравствуйте… – вздохнула женщина, – вы знаете про Павла Петровича?

– Знаю…

– Кошмар! Я в ужасе. Очень мне старика жалко. За столько лет я успела привыкнуть к нему. Как мне будет не хватать его надоедливых разговоров и добродушного лица!

Глаша поняла, что медсестре хочется поговорить на эту тему, высказаться, и она пошла вместе с ней. Они вышли на потрескавшийся асфальт перед лечебным корпусом.

– А где здесь источник? – спросила Глаша.