Сотник. Кузнечик - Евгений Красницкий

– Тренироваться и обиходить, – понятливо кивнул Тимофей. – Только тренироваться вон, до новых веников можно, а так и не научишься. Хитрости знать надо.

– Вот с хитростей и начнем, – обрадовался Лёнька желанию Кузнечика научиться. – Ну-ка, покажи, как ты его держишь, поначалу.

Тимофей с сомнением посмотрел на самострел, а потом осторожно приложил его к плечу, как показывал Семён.

– Вот твоя первая ошибка. Ты резец свой тоже так берешь, словно это вареник, который до рта донести надо, чтоб не раздавить?

– Резец надо держать твёрдо, – отмёл обвинение Тимка. – Он должен быть, как продолжение руки.

– И самострел надо держать твердо, вот только он должен быть продолжением плеча.

Отрок отобрал самострел у Тимофея и, поморщившись, что маленький больно, взял, как надо.

– Вот видишь, тут упор и левая рука упор. На двух упорах он лежит твердо. Понял? Попробуй! – Лёнька отдал самострел, придирчиво осмотрел Тимофееву стойку. – Подвигай плечом вперед-взад. Одной только левой держать можешь? Ещё твёрже прижми, тогда и держать легче, и наводить проще. Теперь нажми на спуск. А дёрнул чего?

– Так он сам дёргается, – пожаловался Кузнечик. – Наставник говорил – плавно надо, а он плавно не идёт. До середины только, а потом застрянет – и щелк! – срывается. Может, смазать?

– Ну-ка, дай сюда, – отрок пальцем взвел механизм, прижал его и нажал на спуск. – Да нет, нормально всё, у меня ещё хуже. Привыкнуть надо. А смазывать нельзя, грязью забьётся, вообще беда.

– А заржавеет? – полюбопытствовал Тимофей.

– Потом покажу, как чистить, а пока вот болт, поклади его под тетиву, не взводи только. Ага, а теперь ещё раз в стойку. Голову ты как ставишь?

Тимка приложил голову, как показывали, потом ещё раз.

– Да вот так, щекой, вроде как показывали.

– Так, да не так, – не согласился старший. – Кладешь-то ты её правильно, да каждый раз по-разному. Ну-ка, положи его на стол, и посмотри вдоль болта, – вспомнил он, как ему самому объясняли. – Засёк точку, куда целишься? А теперь подвигай головой. Видишь, самострел лежит, а куда целишься – по-разному видно. Вот чтоб целился всегда одинаково, щека всегда должна на самострел ложиться одинаково.

Леонид с удовлетворением посмотрел, как Тимка пытается уложить щеку на самострел, и продолжил:

– Ага, вижу, что понял. Только это ты завтра будешь делать. Вас там из положения лёжа заставляют стрелять, как раз для того, чтоб на весу не держать. Зато легче учиться его брать.

– Молодец, – донеслось от двери. – Хорошего помощника мне Юлия определила.

Макар улыбнулся подпрыгнувшим мальчишкам, по ходу кивнув Леониду.

– Сиди, нам с тобой скакать вредно, – хлопнул себя по больной ноге, прошёл к ставшему уже «своим» табурету, улыбнулся в бороду и спокойно уселся.

«А ведь не заняли табурет-то. Ждали?»

На душе почему-то потеплело.

– Ну, есть ещё чего сказать, или всё уже?

– Да, наверное, всё на завтра. Большего в голове всё равно не удержит, – задумался Леонид.

– А вот и посмотрим, удержит или нет. Ученик-то у нас с тобой вроде как сообразительный, – Лёнька неожиданно вспыхнул. – Молодец, правильно понял! – Макар прищурился на подозрительно глядевшего на него Кузнечика. – Кажется мне, что Тимофей тоже понял, только помалкивает. Ну, есть что добавить?

Тимка исподлобья посмотрел на обоих своих наставников и пробурчал:

– Имею добавить, что заканчивать надо разговоры при открытых дверях. Заикой стану… – Макар ухмыльнулся, а отрок вытянулся во фрунт и доложил: – Замечания выслушал и головой понял. Завтра буду стараться руками понять.

– Молодец! – одобрил доклад Макар. – Но всё равно, ещё две ошибки должен понять. А ну-ка, все назад, ко мне за спину! – скомандовал он. – Отрок Тимофей, самострел к бою! Один учебный болт. Стрелять в стену, всё равно куда. Стрельба стоя.

Тимка почти на автомате схватил со стола учебный болт, вытянулся и чуть ли не в сотый раз за сегодняшний день повторил фразу:

– Унот Тимофей к стрельбе готов.

– Взвесть. Заложить болт. Цельсь…. – Макар выдержал паузу. – Бей!

Кузнечик задумчиво поглядел на стену, об которую сейчас разнес в щепу учебный болт, и доложил:

– Унот Тимофей стрельбу окончил. Цель… поражена.

Лёнька за спиной хрюкнул. Макар ухмыльнулся – надо же, крестник за словом в карман не лезет и на язык остёр. Интересно, а чего ж тогда Пустобрёху… Тьфу, прилепилось! – Мартыну спускает? Давно бы на место поставил уже.

– Вольно. Две ошибки, унот Тимофей. Первая… Что должен делать по команде «Цельсь»?

– Прицелиться, – удивился вопросу тот.

– А ну-ка, не взведённый самострел к бою. Цельсь! – Макар опять сделал паузу. – Раз, два, три… Отставить. На счет три уже руки трясутся. И куда ты целился?

– В гвоздь, – буркнул Тимка.

– Не верно. Твоя цель – гвоздь, значит, целиться тебе надо чуть выше. Но и это неправильно. По этой команде тебе надо определить свою цель, прикинуть, куда ты будешь целиться, но самострел держать всё равно ниже. А вот по команде «Бей» тебе надо начать плавно поднимать самострел и мягко жать на спуск. Стрелять надо тогда, когда ты как раз подведёшь самострел туда, куда целишься. Если ты пытаешься удержать самострел в одной точке, он начинает плясать, и прицелиться у тебя не выйдет. А вот когда ты ведёшь его снизу вверх, он идет ровнее, и стрелять легче. Попробуй.

– Точно, – удивился Тимка. – Это как линию вести. Если стараться и вести медленно, получится криво. А если одним махом, то и ровно, и красиво. А вторая ошибка?

– А ты руки расслабляешь сразу после выстрела. Оттого отдача сильно дёргает самострел, и болт уходит вверх. Выстрел заканчивается не тогда, когда ты тетиву спустил, а когда она петь перестанет. Научишься, будешь…

– Зайцев бить? – подсказал Кузнечик.

– И белок, – подтвердил Макар. – Ну, а раз понял всё, то давай теперь и о других делах. Что собираешься делать и что для этого тебе надо? И да, где планки от моего змея?

Младший девичий десяток отпустили с занятий довольно поздно. Ага, это так кажется, что принять чашку с узваром из рук служанки, да ещё с царственным видом – это просто. Как бы не так! Девочки по десять раз играли и служанок, и боярышень, но получалось из рук вон плохо. И не только принять, это, оказывается, полдела. А если, приняв эту злополучную чашу, привычно сворачиваешь губки дудочкой, сводишь глазки в одну точку на донышке и громко отхлебываешь – это выглядит… не весело. И не смешно, особенно если потешается над тобой Анька. Любава, в конце концов, не выдержала и попросила показать, как надо. Та, слегка жеманясь и оттопырив мизинчик, сняла чашку с подноса, сделала крошечный глоточек и, чуть закатив глазки, с лёгким и вроде как томным вздохом поставила на место. Елька, мрачно просмотрев пантомиму, поинтересовалась у наставницы Арины, правда ли, что королевы все как одна такие дуры. И если да, то можно ли, чтоб она всё равно изображала всего лишь боярышню.