Долг чести - Том Клэнси

– Строго между нами, председатель объединенного комитета считает, что операции – это что-то, что проводится хирургами в больницах. А если ты проговоришься об этом, конец всем урокам игры в гольф.

– Как ты считаешь, сколько мы выиграли, устранив русских из ракетно-ядерной гонки? – спросил Райан, надеясь, что Робби хоть немного успокоится.

– Намного меньше, чем сократив финансирование морских операций. На случай, если ты не заметил: американский Военно-морской флот резко уменьшился, и мы вынуждены выполнять поставленные перед нами задачи, имея в своем распоряжении на сорок процентов меньше кораблей, д ем в прошлом. А вот океан остался таким же большим, понимаешь? Согласен, армия в несколько лучшем положении, зато ВВС ослаблены, да и морская пехота сосет последнее молоко из тощей груди. А ведь морские пехотинцы по-прежнему остаются главной силой быстрого реагирования на случай, если мальчики и девочки из Туманного болота снова напортачат.

– Не учи ученого, Робби.

– Но это еще не все, Джек. Нагрузка на личный состав продолжает расти. Чем меньше у нас кораблей, тем дольше они вынуждены находиться в море. А чем дольше они остаются в море, тем больше приходится платить за техническое обслуживание. Положение начинает походить на катастрофическое, которое сложилось в конце семидесятых. От нас уходят люди, Джек, потому что трудно убедить их так долго оставаться в отрыве от жены и детей. У летчиков тоже тупиковая ситуация. Теряя таким образом опытных людей, приходится тратить больше средств на подготовку новых пилотов. Так что, как ни посмотри, боевая готовность снижается. – Адмирал явно сел на своего конька,

– Послушай, Роб, недавно я то же самое сказал в противоположном крыле этого здания. Я прилагаю все усилия, чтобы повысить обороноспособность. – Джек говорил теперь тоном высокопоставленного чиновника. Наконец они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Мы оба – старые пердуны.

– Это верно, прошло много времени с тех пор, как мы были молоды, – согласился Райан негромко, почти переходя на шепот. – Я тогда преподавал историю, а ты каждый вечер взывал к Богу, умоляя Его помочь с поврежденной ногой.

– Наверно, делал это недостаточно усердно. Артрит меня замучил, – пожаловался Джексон. – Через девять месяцев мне предстоит пройти полное медицинское освидетельствование на годность к полетам. Как ты думаешь, каким будет заключение врачей?

– Тебе запретят летать?

– Навсегда, – равнодушно кивнул Джексон. Райан знал, что это значит. Для летчика, взлетавшего на истребителях с палуб авианосцев больше двадцати лет, запрет на полеты означал, что ты уже слишком стар, а признать это всегда нелегко. Больше он не сможет заниматься играми вместе с молодежью. Раннюю седину можно объяснить генетикой, но запрет на полеты объясняется однозначно, а следовательно, придется повесить в шкаф летный костюм и шлем, согласиться, что ты больше не тот человек, которым стремился стать с десятилетнего возраста, что ты для этого недостаточно хорош, – и все это после того как на протяжении всей жизни тебе удавалось быть в числе лучших. Самым горьким воспоминанием останутся слова, сказанные им о летчиках, которые были старше его в то время, когда он сам был младшим лейтенантом, – скрытые насмешки, многозначительные взгляды, которыми обменивались зеленые офицеры, даже не думавшие о том, что когда-нибудь и они окажутся в таком же положении.

– Роб, сколько хороших офицеров не стали даже кандидатами на должность командующего эскадрой. Они увольняются в звании капитанов третьего ранга после двадцати лет службы и становятся летчиками авиакомпаний, развозящими по ночам почту для «Федерал экспресс».

– При этом неплохо зарабатывая.

– Ты уже выбрал себе должность? – При этих словах минорное настроение Джексона как рукой сняло. Он поднял голову и ухмыльнулся.

– Черт побери, раз я не могу танцевать, то по крайней мере могу наблюдать за танцами. Скажу тебе вот что, дружище, если ты хочешь, чтобы мы осуществляли все те превосходные операции, которые планируются в моем крошечном кабинете, нам нужна помощь с вашей стороны Потомака. Майк Дюбро делает все что может, но у него и его подчиненных тоже есть предел возможного, понимаешь?

– Ну что ж, адмирал, могу обещать вам, сэр, следующее: когда наступит момент для вашего назначения командующим боевым авианосным соединением, по крайней мере одно из них еще останется в составе флота. – Оба понимали, что такое обещание немногого стоит, но гарантировать большее Райан не мог.

* * *

Она была номером пять. Самым поразительным явилось то… Впрочем, здесь все было поразительным, подумал Мюррей, сидя в своем кабинете в шести кварталах от Белого дома. Больше всего Дэна беспокоил ход расследования. Вместе со своей группой он опросил немало женщин, которые признались – кто со стыдом, кто с нескрываемым волнением, а кто с гордостью и юмором, – что они спали с Эдом Келти, но только пятеро заявили, что это не было для них добровольным. У пятой по счету женщины дополнительным фактором явились наркотики, и она испытывала чувство одиночества и глубокого стыда из-за того, что ей казалось, будто она одна попала в ловушку.

– Твое мнение? – спросил Билл Шоу, тоже усталый после длинного рабочего дня.

– У нас есть все необходимые доказательства, показания пяти жертв насилия, четверо из которых живы. Два случая изнасилования настолько очевидны, что не вызовут сомнения в любом суде. В их число не входит Лайза Берринджер. Еще две подтвердили использование наркотиков на территории федерального округа. Две первые независимо друг от друга дали свидетельские показания, которые в точности, буквально слово в слово, совпадают, – они опознали наклейки на бутылках с бренди, обстановку в комнате и все остальное.

– Надежные свидетели? – спросил директор ФБР.

– Надежнее в таких случаях не бывает. Пора приступать к следующему этапу.

Шоу согласно кивнул. Скоро поползут слухи. Невозможно длительное время вести тайное расследование, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Кое-кто из тех, что подверглись допросу, с симпатией относятся к обвиняемому, и, несмотря на осторожно сформулированные вопросы, им не потребуется особого воображения, чтобы понять их смысл – в немалой степени потому, что они сами подозревают это. В таком случае отказавшиеся стать свидетельницами тут же обратятся к человеку, который является объектом расследования, чтобы предупредить его, будучи либо убеждены в его невиновности, либо надеясь на личную выгоду. Вице-президент США, будь он преступником или нет, все-таки обладал немалой властью и по-прежнему мог оказывать важные услуги. В другое время бюро вообще не смогло бы продвинуться так далеко. Министр юстиции или сам президент дал бы им понять, что расследование лучше прекратить, старшие представители администрации вступили бы в контакт с жертвами, предложили бы им ту или иную компенсацию, и во многих случаях это сработало бы. Единственная причина, по которой им удалось завершить расследование, в конце концов, заключалась в том, что ФБР имело разрешение президента, опиралось на помощь министра юстиции и пользовалось изменившейся юридической и моральной обстановкой в стране.