Таифская роза Адама - Иман Кальби

любимую единственную дочь. В кустах слышится стрекот цикад, птицы безмятежно чирикают на раскидистых ветках деревьев, нежный ветерок окутывает счастьем и надеждой. Ей тепло. Ей хорошо… Ей…

Она распахивает глаза и видит перед собой Его… Дергается, инстинктивно поджимает ноги к груди, словно бы группируясь, закрываясь.

— Ты?… То есть Вы? — говорит перепуганным спросонья голосом.

— Я… — отвечает Адам, словно бы тоже растерянный, — прости, дверь оказалась не заперта, я думал, ты не спишь. Пришел сказать, что… — сглотнул, — Ника, — его голос был хриплым и бесцветным. А глаза снова устремлены в пол, — завтра утром мы возвращаемся в Таиф и… — он теперь смотрит ей в душу, — к черту наши споры и пари, к черту всё, что было. Ты свободна. Я уже открыл тебе счет с солидной суммой в качестве компенсации за все случившееся. Виолончель Мостроповича тоже твоя. Ты свободна. Я забуду о том, что случилось. Обо всем забуду. Тебя забуду. Так больше не может продолжаться. Мы вылетаем на рассвете. Так что лучше лечь спать.

Развернулся, направившись к выходу. Его слова звенели у Ники в голове, вибрировали такими яркими, богатыми эмоциями. Непонятными эмоциями. Неизвестными…

— Адам… Шейх Адам… — окликнула его, поднимаясь с кровати.

Он резко обернулся.

— Не… уходи…те… — добавила, дрожащей рукой касаясь завязок на своей сорочке. Секунда — и она была у ее ног, а она — совершенно обнаженной, в лунном свете. Перед ним.

А он не смотрит на ее тело. Смотрит в глаза. Прямо в глаза. Это странно…

— Вы не хотите меня? — глаза вмиг застилает тень разочарования и страха — быть отвергнутой… Почему так? Почему он не смотрит? Она ведь разделась для него. Вся перед ним…

— Хочу… — делает к ней шаг, говоря тихо-тихо…

— Тогда… не уходи… — она тоже делает шаг навстречу…

— Хочу, Ника, — снова шаг, — захотел в тот момент, когда увидел тебя на своей сцене. Захотел попробовать тебя, — снова шаг, — потом, когда ты пыталась убить меня, когда стояла передо мной на коленях пораженная, — хотел иметь тебя… Жестко, грубо… — еще шаг, — потом хотел твоей покорности… Безропотного подчинения… Потом — ответного желания. Страстного, дикого… — еще один шаг, последний. Они оказываются непростительно близко друг от друга. Так, что дыхания смешиваются и уже непонятно, где- чьё…

— А теперь? — она спросила Его одними губами, бесшумно, но он слышал.

— А теперь я хочу тебя… любить, — говорит совсем сипло. Смотря в душу так, что она невольно дергается, — именно поэтому я готов тебя отпустить…

Она больше не отвечает. Все происходящее слишком сложно, слишком пугающе для нее. Слишком пока тяжело оценить. Она подумает об этом завтра. Здесь и сейчас, на этом удивительном острове ей хочется одного… Хочется почувствовать его… Познать его как мужчину… А обо всем остальном она подумает потом…

Сама подается вперед, встает на носочки и накрывает его губы…

Глава 26

— Что это означает, Ника? — выдыхает ей в губы. Она чувствует внутри него ураган, но он пока его сдерживает. Это дико щекочет нервы. Это дико возбуждает. Да, он ее возбуждает, не только идеальной красотой, властностью, мужской самоуверенностью. Этим диким, одержимым взглядом. Женщину не может не трогать то, когда мужчина смотрит так. Даже если… Этот мужчина — ее враг… В прошлом, настоящем или будущем.

Она наслаждается ароматом его тела, ее лицо трется о его мощную шею. чувствует, как двухдневная щетина царапает раззадоренную за день солнцем кожу, но не отстраняется, потому что боится посмотреть ему в глаза. Вот так близко, чувствуя его дыхание, она может быть, наконец, честна с ним и с собой. А честность сейчас заключалась всего в одном предложении…

— Я хочу быть Вашей, шейх Адам, — выдыхает ему в ухо, а его руки с силой сжимаются на ее талии в ответ на ее признание, — это ведь ты хотел услышать? — добавляет тихо, немного подрагивая от их близости и своего волнения.

Адам перехватывает ее лицо и поднимает его за подбородок рукой так, чтобы их глаза пересеклись.

Ей кажется, что он сейчас что-то скажет. Но слова на этот раз замирают на его губах, пусть они и дрогнули. Вместо этого он наклоняется и глубоко целует ее.

Поднимает за ягодицы. Кладет на кровать. Нависает сверху — пока весь одетый. Его руки нежно гладят ее тело. Он смотрит на нее так волнительно и горячо, что внутри уже пожар.

Его изумрудные глаза сейчас такие яркие в темноте. Словно бы с примесью фосфора.

— Ты уверена? Как ты хочешь, чтобы это произошло, Ника?

Девушка облизывает пересохшие губы и сама поднимает руки над головой, показывая свою полную покорность ему.

— Хочу ни о чем не думать… Хочу полностью отдать тебе контроль… Хочу ощутить, как это… Полагаться лишь на твой выбор. Подчиняться… — говорит и всхлипывает.

Его грудь колышется от ее слов. Не отрывая своего взгляда, сдергивает с себя футболку через голову и вытаскивает ремень из джинсов. Его действия резкие и порывистые. Ей страшно перед лицом неизвестности. Это видно по широко раскрытым глазам и покрытой мурашками коже. Ника жадно хватает ртом воздух, от чего ее тело подрагивает. А его трясет от этого зрелища. Никто и никогда его так не волновало в женской природе, как вид этой хрупкой невинной девочки под ним, так отчаянно и, в то же время, боязливо готовой теперь ему отдаться.

Он делает кожаную петлю и зацепляет ее руки ремнем сверху, закрепляя их у изголовья. Натягивает кожу, но тщательно проверяет натяжение, чтобы ей не было больно. В его действиях не только доминирование, но и забота. Она распята перед ним. Обездвижена.

Гладит ее живот, поднимается выше, перехватывает аккуратные полушария грудей ладонями.

— Мне… будет больно? — говорит нервно, сглатывая ком в горле.

Он слегка улыбается. Но не расслабленно. В нем сейчас столько напряжения и нетерпения… Эта улыбка — скорее попытка ее успокоить, не себя.

Адам слезает с кровати, нетерпеливо освобождает себя от оставшейся одежды. А Ника не может в очередной раз не восхититься его идеальной мужской красотой. Этим переливом мышц под бронзовой кожей, игрой света от луны снаружи на его большой и агрессивной тату. Он словно бы не человек. Настолько идеален…

Мужчина встает у края кровати и нежно проводит по ее ногам обеими руками, поднимаясь все выше. Следует за ними. Замирает в районе промежности. Наклоняется к ней и глубоко вдыхает. Ника вздрагивает и втягивает воздух всей грудью.

— Твой аромат и вкус все время со мной, Ника… Ты даже не представляешь, как ты желанна… Как же