Метро 2033: Край земли. Затерянный рай - Сурен Цормудян

– Цунами могло быть вызвано нашим ночным землетрясением. Если наша литосферная плита так воздействовала на тихоокеанскую, что это вызвало резонанс на другом ее краю, то…

– Какая будет волна?!

– Саня… Это может быть пятьдесят метров. Или гораздо больше.

– СКОЛЬКО?! – выпучил глаза Александр.

– Если другой край литосферной плиты приподнялся хотя бы на несколько сантиметров и хотя бы на несколько минут… Представь, что ты резко надавил на край тарелки с водой. А теперь представь, что тарелка с водой размером с Тихий океан. Я надеюсь, что я просто сгущаю краски. Если я ошибся, дашь мне потом по морде. Но ради всего святого, уводи людей в сопки как можно скорее и предупреди Вилючинск.

– Горшков!

– Я!

– Хватай коня… Нет, возьми мой мотоцикл и лети в Вилючинск!

– Понял!

– Обратно не возвращайся, пока не утихнет все! Уйдешь с ними в сопки! Только мотоцикл не просри!

– Я понял, Саня! Все сделаю!

– И еще… – снова заговорил Крашенинников.

Александр взмахнул в отчаянии руками:

– Черт, это что, не все?! Что-то хуже?!

– У вас у причала на заводе стоит атомная лодка. Так?

– Да, и что?

– Саня, затопите ее.

– С ума сошел?! – воскликнул Цой.

– Послушай, если будет большая волна, она прокатится по поселку и разрушит многие здания. Некоторые разрушит частично. А теперь представь, если эта волна будет, кроме всего прочего, еще и вашу лодку по поселку катать. Она катком пройдет по Приморскому и разрушит то, что не разрушит вода. Да и сама развалится и будет валяться где-нибудь в сотне метров от бухты, а может, и того дальше. Заполните балластные цистерны. Опустите лодку на дно, если успеете.

– Сколько у нас времени?

– Минут пятнадцать или двадцать, если повезет.

– Черт, – зажмурился Александр. – Так, Дементьев, тральщик вернулся?

Тот мотнул головой:

– Нет…

Цой хлопнул себя по лбу:

– Проклятье! Что же с ребятами будет?!

– Саня, если они далеко от берега, то цунами им не опасно. И ты извини, но тебе сейчас не о них думать надо, а о тех, кто на берегу.

– Чего встали! – заорал Александр на охранников. – Бегом начать оповещение жителей! Старостам улиц действовать по чрезвычайной инструкции!

– Есть!

– Дементьев, едем на завод. Я лично утоплю лодку!

– Саня, ты можешь не успеть уйти оттуда! – крикнули охранники.

– Значит, я останусь в ней.

– Что здесь было? – изумленно озирался Женя Горин. Свершилось, наконец, то, о чем он помышлял с самого детства, когда вдали виднелась эта большая гора с пологими склонами и плоской, будто срезанной ножом, вершиной. Спустя столько лет он все же оказался на вершине Столовой сопки. Вершина действительно представляла собой достаточно ровную поверхность и, как оказалось, когда-то была обитаемой. Здесь имелся комплекс полуразрушенных уже строений, много странных металлических конструкций и множество машин. В основном это были военные грузовики с кунгами и гусеничные тягачи. Все давно ржавое и заросшее кустарником и травой.

– Военная часть здесь была, – ответил Сапрыкин, присев на кусок поваленного временем и природой кирпичного забора. Забив трубку табаком, он закурил. – Здесь была радарная станция дальнего обнаружения и ракеты-перехватчики.

– Ракеты-перехватчики? – Горин взглянул на своего пожилого тезку. – Чего же они не перехватили тот заряд, который к нам прилетел?

– Физически не могли это сделать. Эту военную часть расформировали задолго до нашего апокалипсиса. Ну, сам подумай, зачем средства защиты для страны, политическое руководство которой отправляло своих детей учиться за границу, лечиться за границу, отдыхать за границу, жить за границу в роскошных домах, купленных за границей на деньги, которые можно сэкономить, сокращая силы обороны этой вот страны?

– Ненавижу, когда мою страну называют «этой», – поморщился Горин.

– Я тоже не люблю, Женька. Я просто акцентирую твое внимание на образе их мыслей.

– Это же предательство.

– Нет. Ну что ты, – усмехнулся Сапрыкин. – Это эффективным руководством называлось. Мы с тобой морские свинки. А они жирафы благородные. И, как пел Владимир Высоцкий в своей песне: «Жираф большой, ему видней». Это для простых людей всего мира война – ужас и страдания. Для сильных же мира сего война – что-то вроде игры в нарды. Или в шахматы. Подумаешь, какая-то сокращенная часть не перехватит ракету, которая убьет двести тысяч человек. Здесь их милых, лучезарных, розовощеких, избалованных сукиных детей не было.

Горин устало присел рядом и покачал головой:

– Так вот о чем шла речь в той бумаге.

– В какой бумаге?

– Недавно Никита нашел в подвалах Рыбачьего архивы. Приволок к нам. А Цой нашел там какой-то лист. И там говорилось, что возможно в случае войны предательство среди высшего руководства. И что кого-то надо было в этом случае ликвидировать.

– Протокол «О», – кивнул Сапрыкин.

Женя удивленно уставился на собеседника.

– Протокол «О»?! Откуда ты о нем знаешь?

– Учитывая, кем я был до войны, совсем не удивительно, что я знаю об этом документе. Удивительно, что вы о нем узнали. Протокол «О» означает «оккупация». Его, в тайне от других ведомств, разработала та контора, в которой я служил. Это, скорее всего, было результатом внутренней борьбы и конкуренции различных элитных кланов во власти. Соответственно, в случае угрозы оккупации нашего региона и очевидном потворствовании этому одного из элитных кланов был разработан некоторый порядок противодействий. Например, был составлен список людей, в который входили представители командного состава военно-морской базы, представители власти и еще ряд других местных деятелей, которых необходимо было зачистить. То есть – убить. Одним из исполнителей этого превентивного приговора должен был быть я, как профессиональный диверсант и ликвидатор. Вот откуда я знаю о протоколе «О». Я читал ту часть, которая касалась меня. И я ставил свою подпись о неразглашении. Но теперь-то уже все равно.

– А чего ты раньше нам об этом не рассказывал?

– Во-первых, я давал подписку о неразглашении. Бессрочная подписка, кстати. Во-вторых, зачем мне об этом рассказывать вам? Мы, если помнишь, были заняты истреблением банд. Ирония в том, что никто из этих выродков-бандитов в списке не состоял. Те, кто были в списках, сгинули в Рыбачьем и Петропавловске в один миг. Ну и, в-третьих, эта история очень не понравилась бы Андрею Жарову, я полагаю.

– Почему?