Флигель-Адъютант - Евгений Адгурович Капба

с людьми интеллигентными и вежливыми, а тут ни тех, ни других не наблюдается... Кроме нас с тобой, и конячек наших, а?

— Соглашусь, — кивнул он.

Усы Царёв сбрил к черту, волосы немного подросли — и это было ему к лицу. Всё-таки лысина — штука весьма специфическая, даже учитывая его идеальной формы череп. Жеребцы цокали копытами по камням, башибузук время от времени оборачивался и манил нас рукой.

— Хизли, хизли!

— Быстрей, говорит... — прокомментировал Иван. — А я, кстати, не знал, что вы, шеф, на дили так бойко разговариваете!

— Да какой там — бойко? Считать до десяти научился, к черту послать могу и поесть-попить попросить.

Из узких окошек выглядывали женщины, закутанные в цветастые платки так, что видны были только их лица. Слышались детские голоса, кудахтанье кур, рёв ишаков и лай собак, ветер доносил запахи съестного.

— И чего бы им не жить? Неплохо вроде живут, не хуже наших поселян — вон, дома каменные, вокруг — леса богатейшие, почва тут неплохая... — думал вслух Иван. — Ментальное что-то может?

— Эл тиферет Баал, — сказал я.

— Что?

— Во славу Баала. Понимаешь ли, у них весьма специфическая религия. Мне довелось общаться с финикийцами — они делали донёр в Гёртоне, а потом воевали в Легионе против федералистов. Свирепые воины, беспощадные... Я всё понять не мог — что с ними не так? В мирной жизни они были милейшими людьми, должен признать. Но на войне... Мне страшно подумать, что может сделать армия вторжения, состоящая из финикийцев. Из финикийцев, людей обычно зажиточных и образованных! А башибузуки? Отнять и подарить жизнь — вот что ценится у них выше всего. Во славу Баала они рожают детей, и приносят людей в жертву, во славу Баала — убивают пленных, или наоборот — выхаживают тех, кого взяли тяжело раненым на поле боя... Дарить и отнимать жизнь во славу Баала — вот основной смысл жизни каждого башибузука.

— Приносить людей в жертву? — Царёв смотрел на меня неверяще.

— По крайней мере, так велит «Санхуниатон» — то ли священная книга, то ли пророк, я так и не разобрался. Не знаю, как много сторонников старых правил нынче среди баалитов, но — взгляните, вон там стоит медный бык. А под ним — угли, — я указал на пригорок с каменным алтарем, на котором высилась медная статуя тельца.

Надеюсь, всё же, это была дань традиции, а не настоящее приспособление для ритуального убийства...

Я начитался всякого, когда мне с родной ротой пришлось провести на южных рубежах несколько месяцев, сдерживая в Хвалынских степях набеги башибузуков. Лимеса тогда и в помине не было, и отряды всадников в полосатых халатах вырезали и сжигали хутора и небольшие селения на всём пространстве от Кафа до Яшмы... По интеллигентской своей привычке я тогда пытался выяснить причины и предпосылки такой ярости, которые обычным демографическим давлением и нищетой объяснить было сложно.

Выискивать во всем причины экономического характера -этим грешили философы-материалисты. Базис, надстройка, классы, формации... Человек -существо иррациональное, и материальные, очевидные мотивы и причины зачастую в его жизни играют роль весьма вторичную. Что уж говорить о целых этнических общностях...

-Вы всё еще хотите продать им карабины? -спросил только Иван.

-Ты всё еще думаешь, что удастся отсидеться за Лимесом?

Царёв скривился.

Бир таньга я башибузуку таки отдал -перед самыми дверями усадьбы Бекбулата. Судя по всему, брат Бринёвского цирюльника особо не бедствовал -по местным меркам, конечно. По крайней мере, стены его сакли были украшены росписями в виде голубых и желтых цветов, в окна было вставлено настоящее стекло, и в высоту жилище сего почтенного горшечника было в целых три яруса.

Мы нерешительно мялись у калитки, кони фыркали и нетерпеливо перебирали копытами. Женские голоса и детский плач за забором не добавляли нам уверенности. Вдруг мимо нас пронеслась целая стайка чернявых смуглых ребятишек, они орали и бесновались, и швырялись друг в друга грязью и кизяком. Завидев двух незнакомцев, эти дьяволята замерли и один из них крикнул:

-Дагли-и-и!!! -и мальчишки прыснули в сторону, чтобы наблюдать за нами с ветвей плодовых деревьев, из-за насыпи камней и высунувшись из канавы.

Их вопли привлекли внимание хозяев дома. Калитка приоткрылась, и тут же захлопнулась. Испуганный женский голос залопотал что-то на дили, языке башибузуков, в доме послышался шум, окно третьего яруса распахнулась и наружу высунулся ствол винтовки.

-Орайа ким гелди? -крикнул хриплый мужской голос.

-Письмо от Хасбулата, его брату -Бекбулату! -откликнулся я.

-Письмо-о-о? -удивился голос на по-имперски. -А я думаю -что за дигли там такие, какой шайтан привел дигли к дому горшечника Бекбулата... Зулейха, ач! Капилари ач! Это гости!

Внутри началась суета, калитка открылась нараспашку, и мы один за другим вошли во дворик и ввели коней. ребятишки с улицы тут же устремились за нами следом -они что, все были местные? Невысокая, молоденькая Зулейха как-то лихо взяла этих разбойников в оборот -дьяволята наносили воды, помогли нам разгрузить поклажу с жеребцов, снять с них сбрую...

Бекбулат — полный, крупный человек, явно похожий на брата-цирюдьника, в легкой рубахе зеленого цвета, рукава которой были закатаны, и в полосатых шароварах, спустился к нам довольно быстро. Я вручил ему письмо и сказал:

-Хасбулат теперь в Бринёве живет, свою цирюльню держит, неплохо зарабатывает. Приглашает тебя переехать...

-Ну-ну... Благодарю, благодарю вас, что послание доставили. Почитаю. А пока -присядьте вот тут, в тени, под навесом, гости дорогие. Жёны сейчас на стол соберут!

-Да мы бы в чайхану... -начал было я, но был прерван решительным жестом руки.

-Никакой чайханы! Не всякий раз из такого далека весточки до нас доходят! Здесь же и заночуете, и ничем не хуже чайханы и караван-сарая мы вас напоим-накормим, да и гостевая комната у нас свободна... Зулейха! -хлопнул в ладоши радушный хозяин.

У Бекбулата было четыре жены. Зулейха -младшая, но самая проворная и сообразительная из всех, успевала повсюду. Три старших -молчаливые, грустные женщины, хлопотали по хозяйству. В огромном казане булькал плов, жарилась на вертеле курица, со второго яруса, где размещалось помещение для гостей, летели клубы пыли -там наводили порядок. Давненько у них не было визитеров!

Помимо четырех жён у Бекбулата имелось восемь сыновей -от пяти до четырнадцати лет, те самые сорванцы, что встретили нас на улице, и три дочери -четырех, десяти и двенадцати лет. Они помогали женщинам по хозяйству, занимались какой-то работой по дому, присматривали за птицей.

Старшая