Ярко-алое - Анастасия Парфенова

— Я не пропущу самое важное мероприятие года, даже приключись этой ночью повторное падение маяков, — убила его робкие планы жаждущая светской жизни супруга. — Нас должны видеть вместе.

— Мы можем вместе прислать наши извинения, — предложил Тимур. — Если вы себя плохо чувствуете.

Женщина чуть приподняла веки. Пронизывающий взгляд из-под черных ресниц испепелил смутные намерения повторить маневр прошлого года, когда он с Иштваном сбежал на полигон. Эх, вольница моя холостяцкая!

— Вы уже составили речь?

— Речь? — Этого еще не хватало. Как будто мало было Йоко, донимавшей его секретарей трижды проклятыми «актуальными вопросами».

— В программе указана речь господина тайного советника Канеко Тимура. Шесть минут перед часом-ноль.

— А… Это… — слабо трепыхнулась надежда, что госпожа, его супруга, все же проявит чувство такта, — это не речь, а скорее тост. Поздравлю всех с Новым годом, мы многого достигли, так выпьем же за то, чтобы больше нам такого достигать не приходилось…

Госпожа движением ресниц умела выразить больше, чем иные умещали в философские трактаты. Неодобрение ее, впрочем, почти сразу сменилось задумчивой непроницаемостью.

Глаза тайного советника Канеко Тимура были чистые-чистые. Не замутненные хотя бы смутной дымкой политической грамотности.

Высокородная княжна сложила руки на коленях, выпрямилась, опустила внимательный и требовательный взгляд. Всем безмолвным своим видом показывая, что готова сидеть в ожидании ответа столько, сколько потребуется.

Тимур прикинул, как долго он может соревноваться в терпении с вышколенной придворным этикетом дамой. И отбросил шутовство и кошачью расслабленность, как сбрасывают настройки аватары.

— Госпожа, я не буду облекать политические выкладки в красивые метафоры. Заранее прошу прощения, если покажутся мои слова грубыми.

Если при ее обучении такой акцент делался на движения рук, это нужно использовать. «Говорить» на интуитивно близком языке, надеясь, что осознанно или бессознательно высокородная госпожа что-то все же услышит.

Тайный советник поднял правую кисть на уровень груди. Повернул ладонью вверх.

— Первый супруг ваш не занимал официального поста в планетарном правительстве. Тем не менее скрытое влияние его было огромно, — решил начать с очевидного советник Канеко. — После падения маяков, вопреки официальной позиции и наперекор общественному мнению, оно лишь возросло. Союз враждующих коалиций, который мы видим сейчас, был, по сути, проектом Нобору. Его личным творением, достаточно плотно им контролируемым.

Тимур, глядя в глаза высокородной вдове, сжал ладонь в кулак.

А затем бессильно уронил руку.

— Гибель владыки Кикути создала вакуум власти. Нам, скажем так, повезло, что ситуация не располагает к немедленному ее дележу. Давление надвигающегося кризиса какое-то время удерживало — и, я надеюсь, еще будет удерживать коалиционное правительство от распада. Это не означает, что нет возле опустевшего трона желающих занять освободившееся место.

Тимур сделал паузу, надеясь дождаться ответа. Затем, видя, что супруга с выражением воплощенной внимательности вновь смотрит в пол, нахмурился.

Речь в ознаменование часа-ноль была одной из тех проблем, от которых Железный Неко надеялся увильнуть, прикрывшись репутацией недалекого варвара. Официальное поздравление с началом отсчета нового года. Самые торжественные и символичные минуты года прошедшего. Момент, когда на говорившего направлено внимание всей планеты.

Традиционно перед часом-ноль избранный жрец возносил короткую молитву и благословлял планету. Кикути Садао стал проводить церемонию сам, не забывая вставить в благословение призывы к силе и единству. После его смерти… во времена смуты поздравление стало недвусмысленным знаком, показывающим, кто из кланов и союзов сумел взобраться на вершину на этой неделе.

— В прошлом году в час-ноль к людям обратился советник Ари, — тихо напомнил Железный Неко. — Это считают одной из причин, позволивших коалиционному правительству удержать власть.

— В этом году выбрали вас.

— Компромиссный вариант.

Тимур несколько преувеличенным жестом отбросил с лица прядь. Будто пытаясь заодно убрать с глаз долой и взваливаемое на него ярмо.

— Князь Сакураги хотел заполучить эту честь для себя почти так же сильно, как не хотел отдавать ее Сакамото Йоко. Меня назначили добровольцем, когда стало ясно, что вопрос перерастает в серьезный конфликт. В основном потому, что мне он был откровенно безразличен.

После скандальной свадьбы коллеги попытались было пересмотреть поспешное решение. Но регламент был уже опубликован.

Кимико, будто отвечая на его беззвучный монолог, приподняла уставшие кисти, умудрившись одним движением выразить серьезность, беспокойство и решительность.

— Религиозная значимость этого момента, помноженная на связь — сколь бы косвенной она ни была — с династией Кикути, может дать непредсказуемый результат.

Тимур хрипло рассмеялся:

— Высокородная госпожа. Если говорить о значимости момента, то куда более меня волнуют последствия политические. Их-то как раз предсказать не сложно. Идет борьба за положение и власть правящего сегуна. Обратиться сейчас к аканийцам в час-ноль означает заявить почти открыто, что Железный Неко видит на этом месте себя, такого умного и красивого. Результатом станет мгновенная потеря сколько-нибудь серьезных союзников. Даже тот, кто не пытается сейчас пролезть наверх сам, не станет поддерживать заведомо проигрышного кандидата. К тому же столь явно продемонстрировавшего собственную некомпетентность.

Он кончиком пальцев приподнял ее подбородок. Взглянул прямо в глаза вдовствующей владычицы:

— Это политическое самоубийство. То, сколь настойчиво меня к нему подталкивают, наводит на размышления.

Кимико вновь склонила голову. Медленное грациозное движение, позволяющее любоваться изгибом ресниц, овалом бледного лица. Скромность, элегантность, покорность.

Когда высокородная дама показывала зубы, делала она это с безупречным изяществом.

— Господин, супруг мой. Отказ от выступления также будет заявлением. Более откровенным, нежели можем мы себе позволить.

Она была права, разумеется. Тимур ощутил что-то близкое к панике. И ведь подумать только, он так волновался, что госпожа творец отказывалась обсуждать вопросы хоть сколько-нибудь существенные.

— Вы переоцениваете меня. Заявления делают серьезные государственные мужи, убеленные сединами гэнро. А раздолбай и юнец Неко, оказавшийся в совете, чтобы поддакивать партии Ватари, опять сбежит с друзьями пить пиво. Чего еще ожидать от дикого варвара?

Запасным вариантом было перед всей планетой объявить, что не ищет он абсолютной власти.

Угу. Вот прямо так и сказать. А все поверят.