Случайный ветеринар. Записки практикующего айболита - Филипп Шотт

– Мой сын! Комната сына в подвале! Непоседа был там сегодня утром!

Около часа спустя проведать Непоседу пришел очень долговязый, очень тощий, очень бледный рыжеволосый подросток. Он ни словом не перемолвился с матерью и упорно избегал встречаться глазами с работниками клиники.

Его звали Шлеп-Шлеп. Его фотопортрет до сих пор висит у меня над столом. А началось наше знакомство, как это часто бывает в моей жизни, со звонка клиентки.

– Звонит миссис Уиклэнд. Спрашивает, сможете ли вы осмотреть утку.

Я мгновенно насторожился. Честно признаться, я часто слушаю вполуха, пытаясь одновременно управиться с кучей бумажных дел. Но тут я отложил ручку и повернулся к администратору:

– Вы сказали «утку»?

– Ага, утку.

Я взял телефон.

– Здравствуйте, это доктор Филипп Шотт. Как я понимаю, теперь у вас утка?

– Да, селезень! Его зовут Шлеп-Шлеп. Я его от дочки привезла. В доме было так пусто без Эла и Бандита…

Элом звали ее мужа, а Бандитом – их пса. Эл был интересным человеком и всегда оставался одним из моих любимых клиентов. Маленький, округлый, со скрипучим голосом. Ему, наверное, перевалило за шестьдесят, но было видно, что когда-то он был мускулистым мужчиной. Он сообщил мне, что в прошлом был байкером, и если у меня будут проблемы со строптивым клиентом, то я могу обращаться к нему, потому что он, мол, до сих пор держит связь «кое с кем из парней» и они мигом все уладят. В ответ я только кивнул и улыбнулся. Он также предлагал себя в качестве волонтера, чтобы выгуливать собак на Рождество. В то Рождество у нас не было госпитализированных пациентов, а на следующий год Эл умер от рака.

Как оказалось, со Шлеп-Шлепом все было в порядке, миссис Уиклэнд просто хотела, чтобы я осмотрел его на всякий случай. Поэтому я постарался почитать об утках сколько мог – и вот в назначенный день Шлеп-Шлеп в сопровождении миссис Уиклэнд вразвалочку вошел в клинику. Он оказался обычной белой домашней уткой, каких разводят на фермах. Вы когда-нибудь видели таких птиц вблизи? Они на удивление огромные. В нем было добрых пять кило, а когда он вытягивался в полный рост, то доставал мне до середины бедра. Теперь вообразите сцену в приемной. Полдюжины клиентов, пара собак, пара кошек – и тут входит утка. Через все помещение было видно, как расширились зрачки у кошек. Одна из собак осталась равнодушна, а другая – маленький керн-терьер – принялась отчаянно лаять и надрывалась, пока хозяин не унял ее. Шлеп-Шлеп был крут, как вареное яйцо. Не обращая ни на кого внимания, он несколько раз тихо крякнул, важной (и при этом вразвалочку!) походкой обошел приемную и как-то дал всем понять, что объявил это место своим.

Осмотр прошел благополучно, хотя некоторые его этапы возмутили Шлеп-Шлепа, и я признал его полностью здоровым. Правда, я как мог постарался объяснить миссис Уиклэнд, что ни в коей мере не являюсь специалистом по уткам. Шли годы. Шлеп-Шлеп регулярно приходил на осмотр: раз или два – по поводу незначительных проблем с лапой или кожей. Я всегда с нетерпением ждал его визитов. Нехорошо заводить любимчиков среди пациентов, но Шлеп-Шлеп, без сомнения, был у меня на особом счету. Все сотрудники и клиенты смотрели на него как на рок-звезду, и его появление неизменно вызывало шквал восторженных ахов.

А потом однажды миссис Уиклэнд позвонила и сказала, что Шлеп-Шлепу плохо. Он постепенно терял аппетит, а его стул был скорее жидким, чем нормальным. Когда она привезла его, я сразу заметил, что он сильно похудел и в нем не осталось и следа былой заносчивости. Кроме того, стало ясно, что стул сам по себе был нормальным, однако он выходил смешанным со слишком большим количеством мочи. Мы сделали анализы и поняли, что у Шлеп-Шлепа отказывают почки. Ему было к тому времени уже восемь лет – солидный возраст для утки. Миссис Уиклэнд была не готова проститься с ним, и мы попытались бороться: перепробовали разные способы, но все было бесполезно – и одним ветреным мартовским днем мы помогли Шлеп-Шлепу уйти.

Весной у нас всегда много работы, так что, хоть Шлеп-Шлеп и был звездой, признаюсь: я быстро забыл о нем. И вспомнил лишь полгода спустя, когда позвонила миссис Уиклэнд, впервые после эвтаназии. Ей было трудно говорить из-за переполнявших ее чувств, но она звонила, чтобы убедиться: она действительно сделала для него все возможное. Она ужасно тосковала по нему и будет тосковать до конца дней своих. Любовь слепа. Ей все равно, кто какого пола, цвета или возраста, ей наплевать на особенности фигуры и вероисповедание, и ей точно не помеха пропасть между видами.

У нас есть и кошки, мы их обожаем, и каждая из них заслуживает отдельного рассказа, но сейчас я хочу написать о моем псе. О первой собаке в моей жизни – моя детская мечта исполнилась лишь недавно. Его зовут Орбит, и сегодня у него день рождения.

Наверное, мы не были готовы заводить собаку. Столько дел, двое детей и две не расположенных к собакам кошки. Мы с женой оба работали и много путешествовали. Но дочь заставила нас передумать.

– Когда у меня вообще будет собака? – всхлипнула она и разбудила во мне что-то, спавшее добрых сорок лет.

Сначала, как и было задумано, Орбит был собакой моей дочери. Она так его любила. Вычесывала, кормила, участвовала в дрессировке и выгуливала, пусть и не всегда. Но со временем, очень медленно, почти неуловимо, все изменилось. Может, ощущение новизны притупилось для нее, как все и предсказывали? Или Орбит осторожно, вкрадчиво нашел путь к моему сердцу? Наверное, и то и другое. Дочь до сих пор любит его, но теперь я тоже люблю его всей душой. Я вычесываю, кормлю, выгуливаю его и до смешного много времени по пути домой предвкушаю то, как он меня встретит. Самое смешное, что он даже не «хороший песик». На самом деле он немножко идиот. Зато он любящий идиот; хоть я и понимаю, что это наивно, но я верю, что он любит нас от чистого сердца. А все остальное и не важно.

И теперь, когда я вхожу в смотровую и вижу собаку и ее друга-человека, я чуть лучше представляю себе, что связывает этих двоих.

Спасибо тебе, Орбит! И за то, как ты меня встречаешь дома, и за прогулки на рассвете – за все. С днем рождения!