Однажды летним днем - Наталия Антонова

– Близкие! Задушевные!

– А такие существуют?

– В принципе у каждой женщины есть близкая или не очень подруга, которой часто известно о ней даже то, чего она сама о себе не знает.

– Интересно, – на полном серьёзе проговорил Миндаугас, – у вас вот есть подруга Люся. Но я не уверен, что она так уж много о вас знает.

– Зато моя самая близкая подруга Шурочка знает обо мне больше, чем я сама! – рассмеялась Мирослава.

Морис подумал и был вынужден согласиться, что Шура Наполеонов очень хорошо знает свою подругу детства. Впрочем, эти знания не мешают ему раз за разом попадать в ловушки, расставленные Мирославой. Но внакладе следователь никогда не остаётся. Все лавры от раскрытых агентством дел достаются именно ему. Да и по жизни Мирослава с её тигриным характером готова порвать любого, кто обидит её «маленького» друга детства. К чести Наполеонова, он ведёт себя по отношению к ней точно так же. Небольшой рост не мешает следователю сохранять бойцовский характер.

– Как вы собираетесь отыскать близкую подругу Майи Лоскутовой? – спросил Морис, вынырнув из потока своих мыслей.

– Очень просто! Начну с тех двух, что мне предоставил ты.

– Близость в соцсетях ещё не гарантирует реальной дружбы, – трезво заметил Морис.

– Согласна! Но попробовать стоит. И с самой Майей поговорить нужно.

Несмотря на то что час уже был поздний, Мирослава позвонила Андриане Карлсоновне. И та сразу взяла трубку:

– Говорите!

– Андриана Карлсоновна! Добрый вечер! Сообщаю вам, что вашу внучку отпустят, скорее всего, завтра утром под подписку о невыезде.

– Вы доказали невиновность Виолетты? – быстро спросила Андриана.

– Скажем так, мы нашли свидетеля, который видел, что она вошла в комнату и подняла пистолет уже после того, как Окунев был застрелен.

– Кто этот свидетель?

– Этого я вам сказать не смогу. Зато наш договор можно считать исчерпанным.

– Я приеду к вам, – начала Шведова-Коваль.

Но Мирослава испуганно перебила её:

– Только не сейчас.

– Хорошо, – согласилась Андриана с немалой толикой сожаления, – я приеду к вам завтра в десять! Можно?

– Да, спокойной ночи.

– И вам! До свидания.

– Какая она неугомонная, – сказала Мирослава, положив трубку на рычаг.

– Нам бы всем иметь столько энергии в её возрасте, – мягко улыбнулся Морис.

– Желательно, конечно, – согласилась Мирослава и тотчас проговорила задумчиво: – Звонить подругам Майи уже, скорее всего, поздно.

– Я тоже так думаю, – кивнул Миндаугас. – Отложите звонки до утра, а то вас тоже сочтут неугомонной.

Мирослава фыркнула, подхватила на руки Дона и, пожелав Морису спокойной ночи, направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Утром же, прежде чем звонить подругам Майи Лоскутовой, Мирослава посоветовалась с Морисом, что лучше: поговорить с каждой из подруг по отдельности или назначить совместную встречу. В результате разговор тет-а-тет получил больше плюсов. На этом и остановились.

Первой Мирослава позвонила Жанне Евгеньевне Емельяновой, которая согласно размещённым в соцсетях материалам работала медсестрой в стационаре. На первый взгляд казалось странным, что медсестра и дочка банкира поддерживали дружеские отношения. Хотя объяснений этому могло быть множество.

Жанна Емельянова нисколько не удивилась звонку Мирославы, скорее всего, решив, что она из полиции.

– Да, я знаю, что у Майи убили мужа, – проговорила она расстроенно. – Если хотите со мной поговорить, то приезжайте ко мне домой. Я сегодня в ночную смену.

– Могу ли я приехать к вам к двенадцати? – спросила Мирослава.

– Ночи? – почему-то изумлённо проговорила девушка.

– Нет, что вы, – улыбнулась Мирослава, – к двенадцати пополудни, разумеется.

– Хорошо, я буду вас ждать, – спокойно ответила Жанна. – Адрес вы мой, наверное, уже знаете?

– Да. До встречи.

– До встречи.

Мирославе же предстояло дожидаться скорого приезда Андрианы Карлсоновны. Она уже приготовилась к разговору с ней, все отчёты о проделанной работе лежали на столе у детектива. На всякий случай Волгина позвонила Наполеонову и поинтересовалась, отпустили ли Виолетту Потапову. Шура недовольно буркнул в трубку, что за ней приезжала на такси бабушка и увезла её.

– Ты ничего не путаешь? – спросила Мирослава. – Может, не на такси, а на мотоцикле?

– На такси! – отрезал он. – И бабушка была не Карлсоновна, а другая, вроде бы родная, Людмила Павловна Потапова.

– Тогда всё в порядке. Спасибо, Шура.

– А ты там особо не расслабляйся, – пробурчал Наполеонов.

– Шур! Ты о чём?

– Сама знаешь, о работе!

– Ах, это! Шура! Я хотела тебя спросить, вы тщательно проверили алиби Майи Лоскутовой?

– Тщательно, не волнуйся. Мы нашли таксиста, который отвёз её на Зеленогорскую.

– Куда? – изумлённо переспросила Мирослава.

– Подруга, может, тебе на именины слуховой аппарат купить? – ехидно спросил Шура.

– Не надо мне слуховой аппарат, – отмахнулась от его предложения Мирослава, – но разве Лоскутовы-старшие живут не в элитном доме на набережной?

– Именно там они и живут, – ответил Наполеонов скучающим голосом.

– Тогда кто живёт на Зеленогорской?

– А ты не догадываешься? – теперь голос следователя буквально сочился иронией.

– Если ты имеешь в виду, что Майя была неверна своему молодому мужу…

– Неверна – мягко сказано, – сокрушённо вздохнул Наполеонов.

– Всё равно, почему на Зеленогорскую, если он живёт на Ленина?

– На Ленина он прописан, – ответил Наполеонов, – там живут его родители и младший брат. А сам Михаил полтора года назад перебрался к бабушке. Конечно, у неё не коттедж, но в доме есть все удобства, и он разделён на две половины. Михаил присматривает за бабушкой. Или она за ним, – с сомнением проговорил следователь, – короче, она на одной половине, он на другой, что очень удобно для молодого и небогатого парня.

– Да, – согласилась Мирослава, – цены на съёмные квартиры кусаются. Значит, Майя поехала к Михаилу?

– Точно!

– А кто это подтверждает, кроме Михаила, разумеется?

– Его бабушка и две соседки, которые видели молодых людей в саду.

– Через забор? – усмехнулась Мирослава.

– Представь себе, – ответил Наполеонов, – на Зеленогорской народ до сих пор не окружил себя двухметровыми заборами. И ещё в этот день к бабушке Михаила приходил почтальон.