Убийство Михоэлса - Виктор Левашов

— Значит ли это, мистер Сталин, что советское правительство намерено открыть Крым для заселения только советскими евреями? В этом случае создание Крымской республики становится сугубо внутренним делом Советского Союза со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— То есть никаких десяти миллиардов не будет? — уточнил Сталин. — Не странно ли такое двойственное отношение американского правительства к советским и несоветским евреям?

— Я не представляю здесь интересы американского правительства. Я представляю интересы американского частного капитала. Президент Рузвельт может тратить деньги налогоплательщиков на любые цели, которые одобрит конгресс. Но ни президент Рузвельт, ни конгресс не могут нам указывать, на что нам тратить собственные деньги. Это будем решать мы.

— Очень интересная страна Америка, очень, — заметил Сталин и обратился к Молотову: — Я вижу, в наших переговорах обозначился тупик. Не поможете ли вы нам из него выйти?

— Нет никакого тупика, — ответил Молотов. — Противоречие кажущееся. Просто мистер Джонстон не знаком с советской государственной системой. Конституция СССР, которую наш народ назвал Сталинской, отнюдь не запрещает иммиграцию в СССР. Мы приняли тысячи испанских граждан, не признавших фашистского режима Франко, мы дали политическое убежище тысячам немецких антифашистов, в том числе и евреям, мы приютили курдов, бежавших от притеснений турецкого правительства. Каждая советская социалистическая республика вправе самостоятельно устанавливать квоты и порядок въезда в нее иностранных граждан. И если президиум Верховного Совета будущей еврейской республики установит льготный режим для въезда евреев, советское союзное правительство не будет иметь никаких конституционных оснований для возражений.

— И желания тоже, — добавил Сталин.

— Разумеется, — согласился Молотов. — Я достаточно ясно обрисовал ситуацию, мистер Джонстон?

— Вполне, — кивнул Джонстон. — Это в корне меняет дело. Я не вижу причин для промедления. Трюмы загружены, угля под завязку, капитан готов подняться на мостик. Не считает ли мистер Сталин, что самое время дать сигнал к отплытию?

Сталин усмехнулся.

— Нам нравится образность вашего мышления. Это довольно неожиданно для такого сугубо делового человека. Когда мистер Джонстон говорит о капитане, кого он имеет в виду?

— Президента республики, само собой. Никакой бизнес невозможен без хорошего капитана. А Крымская республика — это очень большой бизнес. Мы говорим: мало загрузить уголь в топку. Нужен еще человек, который сумеет разжечь огонь. Это очень важный урок истории. Кто знает, когда родилась бы свободная Америка, если бы не было Джорджа Вашингтона. Без Гитлера мог и не возникнуть Третий рейх. А без мистера Ленина — Советская Россия.

Молотов счел необходимым вмешаться:

— Нам не кажется правильным ставить в один ряд с Гитлером таких людей, как Джордж Вашингтон и Владимир Ильич Ленин.

— Мистер Джонстон не оценивает моральные качества этих людей и направленность их политики, — объяснил Гарриман. — Он всего лишь высказывает свою точку зрения на роль личности в истории. Не правда ли, мистер Джонстон?

— Именно так. Мы говорим: нужный человек в нужном месте в нужное время. И бизнес пойдет.

— И тем не менее, — попытался возразить Молотов, но Сталин не дал ему договорить:

— Мы правильно поняли вашу мысль, мистер Джонстон. Кто же, на ваш взгляд, должен подняться на капитанский мостик корабля под названием «Еврейская республика Крым»? Я знаю только одного человека, который может рассматриваться как кандидат на эту роль. Но вряд ли этот человек из тех, кто может разжечь огонь. Поддерживать огонь — да. Шуровать в топке — да. Это он умеет. Но разжечь… Не думаю.

— Кого мистер Сталин имеет в виду? — спросил Гарриман.

— Лазаря Моисеевича Кагановича.

— Кто такой Каганович? — удивился Джонстон.

Молотов объяснил:

— Член советского правительства. Народный комиссар. По американской классификации — министр федерального правительства. И по национальности он еврей.

— Еврей — это хорошо. Но этого мало.

— Мистер Каганович — очень опытный государственный деятель, — подсказал Молотов.

— Прекрасно! — одобрил Джонстон. — Значит, у нас есть и хороший менеджер. Но в роли капитана нам видится совсем другой человек. Это мистер Михоэлс.

Молотов вопросительно взглянул на Сталина, но тот молча сидел с видом человека, испытывающего глубокое и искреннее удовольствие от происходящего разговора.

— Но Михоэлс — артист, — заметил Молотов. — Правда, говорят, очень хороший.

— Гитлер начинал как художник, — возразил Джонстон. — И, как говорят, очень плохой. Я ни в коем случае не ставлю их в один ряд. Я всего лишь хочу сказать, что профессия артиста — не худшая отправная точка для политической карьеры.

— Мистер Джонстон хорошо знаком с артистом Михоэлсом? — спросил Сталин.

— К сожалению, нет. Я слышал три его выступления на митингах и дважды имел удовольствие беседовать с ним. Один раз — коротко, на приеме. И второй раз — весьма обстоятельно. Перед его отъездом из Америки. Мистер Михоэлс произвел на меня весьма сильное впечатление.

— Не кажется ли мистеру Джонстону, что этого мало, чтобы рекомендовать Михоэлса на такой высокий и ответственный пост, как президент или, точней, Председатель Президиума Верховного Совета еврейской союзной республики?

— Я основывался не только на личном мнении. К этому же выводу пришли аналитики госдепартамента. Я полностью согласен с ними.

— Следует ли ваши слова понимать в том смысле, что аналитики государственного департамента Соединенных Штатов берут на себя несвойственные им функции? Отбор кандидатов на любую государственную должность в Советском Союзе — внутреннее дело Советского Союза.

— Мистер Джонстон неточно выразился, — поспешил вмешаться Гарриман. — Соединенные Штаты ни в какой форме и ни под каким видом не вмешиваются во внутренние дела других государств. Но не будем делать секрета из того, что секрета не составляет. Мы внимательно следим за внутриполитической ситуацией в других странах, в том числе и оцениваем перспективность тех или иных деятелей. Подобная работа аналитических служб ни в коей мере не может считаться вмешательством во внутренние дела. Мистер Джонстон не имел ни малейшего намерения рекомендовать кандидатуру мистера Михоэлса на пост президента Крымской республики, а тем более настаивать на ней. Он всего лишь высказал мнение, что эта фигура кажется ему заслуживающей внимания.

— Совершенно верно, — подтвердил Джонстон. — Я сказал только то, что сказал. Михоэлс — тот человек, который способен зажечь огонь. И это все, что я сказал.

— У нас принято спрашивать согласия кандидата, прежде чем рекомендовать его на какой-то пост. В США такая же практика? — поинтересовался Сталин.

— Мистер Сталин, я не дипломат, я бизнесмен…