Незабытые чувства - Слава Доронина

Быстро набираю ответ Янису и перевожу телефон на беззвучный режим. Связь между нами с Багдасаровым натягивается, и будет становиться крепче. Если не допустить новых ошибок.

– Да, завтра съезжу с Андреем к врачу. Он уснул? – отзываюсь я.

– Долго рассказывал о чем-то на своем непонятном. Я кивала и говорила «угу», а потом Дрю вырубился, перед этим сказав, что не будет по мне скучать, когда я уеду от вас в командировку. Боюсь, что вашу связь с Багдасаровым он воспримет сильно в штыки. А потом сто процентов заявит, что теперь будет жить у Дины. Так что готовься к осаде.

– Да уж, – усмехаюсь я. – Такое очень даже в его духе. Родители Дины придут в восторг от его заявления.

Неужели эта детская влюбленность с ним теперь навсегда? То, как Андрей вцепился в эту девочку начинает меня беспокоить.

– Кстати, как все прошло с Багдасаровым? Выглядишь неважно. Глаза грустные... Поругались? – осторожно интересуется Ласка.

Скорее, помирились, но делиться подробностями не хочу даже с Настей. Однако кое-что озвучить придется.

– Я против того, что ты общаешься за моей спиной с Костей и Янисом. Причём одновременно. Прекращай, – наставительным тоном начинаю я.

– Ты же знаешь, я не желаю тебе зла и хочу как лучше…

– Как лучше, – хмыкаю я, поднимаясь с дивана и пытаясь вспомнить, чтобы Настя хоть когда-то меня обманывала, но ничего не приходит на ум. – На днях Генрих обещал приехать. А следом Ян, как порешает дела в городе. Попрошу Неймана не приезжать, но если он меня не послушает, то предстоит обозначить свой выбор. Для меня это будет непростой разговор. Надеюсь, ты не станешь проявлять чудеса коммуникации и не будешь сообщать об этом Багдасарову, чтобы он примчался на подмогу?

– Не буду. Но если они без моей помощи пересекутся?

Снова вздыхаю.

Не знаю в какой стадии отношения Яниса и Вероники, но до появления Багдасарова я всерьез задумывалась о том, чтобы ответить Генриху взаимностью. И дело даже не в Андрее, который привык к общению с Нейманом, а в том, что Ян всегда берет то, что ему нужно, не спрашивая разрешения. У Генриха чуть другой подход в этом плане к девушкам. Он очень терпеливый. Но тоже защитник. Я думала, что Багдасарова как-то остановит наличие у меня ухажера. Однако снова ошиблась.

– Что молчишь? – Настя трогает меня за руку.

– Готовлюсь к худшему. Мне кажется, что Ян не просто так в город сорвался. Когда Гончаров возвращается из командировки? – уточняю у нее.

Настя пожимает плечом.

– Откуда мне знать такие подробности? Но могу…

– Без могу, – осекаю ее. – Я сказала: прекращай.

Чутье подсказывает не лезть в эти разборки, пустить все на самотек, но тем не менее, я очень переживаю за Яниса и не хочу, чтобы он наделал ошибок, о которых впоследствии будет сожалеть. Я до сих сокрушаюсь во многих. Только изменить ничего не могу.

– Может, на крайний случай купим вам с Андреем билеты? В турне со мной поедете, пока здесь все не уляжется? – предлагает Настя.

В мыслях каша. Хорошо, что я в отпуске и о работе можно не думать. И без того хватает чем сейчас занять голову.

– Плохая штука, – иду на кухню, чтобы выпить лекарства.

Со всеми этими новостями и переживаниями опять пропустила пару дней. Ещё и сексом занималась с Багдасаровым. Как бы по новой не оказаться на капельницах. Да и спокойствия внутри ни на грош. Я снова нервничаю.

– Бледная. На смерть похожа, – говорит Настя, наливая себе чай, мельком поглядывая на меня.

– Кто бы говорил. Сама вон как похудела, – обмениваемся с Лаской комплиментами, а потом переходим к обсуждению планов на ближайшие дни, договариваясь, что Настя останется с нами до возвращения Багдасарова, а потом уедет.

Ян сказал, что вернется с водителем через несколько дней, а я ума на приложу, как объяснять Андрею, чтобы он не принимал Багдасарова в штыки. Одна надежда, что у Яна хватит терпения приручить моего волчонка. В противном случае будем видеться потаясь. Под покровом ночи. Другого выхода я не вижу.

– Спокойной ночи, Алён, – желает мне Настя, когда я иду в душ. – Но всё-таки я очень переживаю, как вы будете с Андрюшкой без моей помощи...

У самой сердце на не месте. Я привыкла, что на Ласку всегда можно положиться.

– Все будет хорошо, – заверяю ее, не желая никого расстраивать.

В конце концов Настя молодая девочка, ей нужно устраивать свою жизнь, а не нянчить моего сына.

Андрей спит на кровати раскинув руки, словно звезда. Смотрю на эту картину с улыбкой, наблюдая, как он размеренно и спокойно дышит, а потом ложусь рядом, поглаживая его по мягким темным волосам. Последние три месяца я приучаю Андрея спать самостоятельно. Но в поездке все пошло наперекосяк. Да и оставаться одна сейчас не хочу. Боюсь, что тоже приснится какой-то тяжелый сон, после которого буду долго приходить в себя. Как только Ян с этим живёт?

Багдасаров опять возвращается в мысли. Я долго ворочаюсь под одеялом, прислушиваясь к шуму дождя за окном и проваливаюсь в сон только под утро, думая о том, что всерьез переживаю за то, как сложатся в дальнейшем наши отношения с Яном.

– Мам, – зовет Андрей и тычет мне пальцем в ресницы.

Открываю сонные глаза и застаю ребенка в слезах. За окном уже рассвело, но дождь даже не думает прекращаться.

– Что случилось, Андрюш? – мягко спрашиваю, поглаживая его по пухлой щечке.

– Настя сказала, что сегодня мы поедем к врачу. Мне опять будут делать укол? Я не хочу… – он жалостливо всхлипывает.

В больницу мы попадаем с завидной регулярностью, но Андрей все равно безумно боится врачей и особенно уколов. Впрочем, как и любой ребенок в его возрасте. Мне кажется, столько нервов, сколько я убила за эти три года, выхаживая его после травм и болезней, должны были превратить меня в безэмоциональное существо или дряхлую старуху, но это отнюдь не так.

– Уколов не будет. Обещаю. Врач посмотрит горлышко и послушает легкие.

– Правда?

– Да.

– Смотри, – Андрей протягивает мне руку, голос дрожит от волнения.

Разжимает маленький кулачок и я вижу на его ладошке несколько черных ресничек. У сына они очень длинные и пушистые, мне о таких только мечтать.

– Что не так? – не понимаю я.

– Если они все выпадут, то я не смогу больше открыть глаз? Никогда? – спрашивает он с обезоруживающей искренностью и несколько слезинок скатываются по его щеке.

Боже, откуда он только взял эту глупость? Но я не могу сдержать улыбки. Обнимаю Андрея за плечи и целую в черную макушку.

– У всех выпадают, сынок. Это ничего страшного. Даже если все выпадут, то ты все равно сможешь открывать глаза. Кто тебе это сказал?

– Никто, – упрямо говорит он, выбираясь из моих рук.