Анонс для киллера - Юлия Алейникова

— Да-а. А что же делать? Может, пойти к руководству, наврать, что я репортаж готовлю, а потом уже в этот отдел попытаться проникнуть? — перебирала вслух отработанные методы Женя.

— А если все же это они пытались тебя похитить? — так же без нажима спросил майор.

— А что делать? — Впервые за историю их знакомства Женя обратилась к майору с просьбой о помощи. Точнее, даже не о помощи, ей нужен был совет профессионала. Раньше она считала себя на порядок умнее и сообразительнее неказистого, ворчливого, неряшливого майора, воображая себя существом другого порядка, а свою блестящую по сравнению с майором внешность отражением интеллектуального блеска.

— Не спеши. Выясни, кто из сотрудников был наиболее близок Девятову, заместитель, лаборантка, кто-то из сотрудников. Только выясни это окольными путями. Ищи контакты, не светись, избегай представляться людям, — посоветовал Суровцев. — Перепроверяй любую информацию, не принимай ничего на веру и будь осторожна. Как что, сразу звони. По ночам одна не шатайся, — последние наставления он давал уже привычным ворчливым тоном, зарывшись в свои бумаги и не глядя на Женьку.

Женька взглянула на рыхлое, смуглое, с мелкими, красными прожилками капилляров лицо Суровцева и вдруг, поддавшись порыву, чмокнула его в щеку.

— Ты что, Потапова? — испуганно шарахнулся от нее майор, прижимая к щеке руку, словно она его не поцеловала, а ударила.

— Ничего, — пожала плечами отчего-то развеселившаяся Женька. — Просто не смогла удержаться. Вы такой милый!

— Какой я? — мгновенно охрипнув от возмущения, переспросил майор.

— Добрый и милый, — четко, раздельно повторила Женька. — А теперь давайте распечатку по номеру, и я пойду.

После Женькиного ухода майор еще долго сидел, то пыхтя, то хмурясь, то потирая щеки, то дергая себя за нос, не в силах обрести привычную угрюмо-ворчливую гармонию духа.

«Ну вот. Теперь можно и подумать».

Женька сидела возле компа с чашкой горячего какао, бутербродами и составляла план «военной компании».

«Начнем с простейшего, — решила она, — выясним, был ли обыск в квартире Кайдановых». Женька набрала номер Виктории.

— Я не знаю, — как всегда несчастным, извиняющимся, плаксивым голосом ответила Вика.

Женя даже сморщилась, услышав ее ответ, нельзя все же быть такой размазней и нюней.

— Когда Олег умер, я была сама не своя. В доме постоянно были чужие люди, они что-то делали, доставали какие-то вещи, что-то искали. Скатерти, посуду, постельное белье для родственников, которые приехали на похороны. Они меня так измучили! — воскликнула Вика. — Я просто не знаю, как все это пережила. А когда они все убрались, я неделю квартиру в порядок приводила. Так что, если примерно в это время тут еще кто-то рылся без моего ведома, я бы этого не заметила.

— Ясно, — кивнула Женька.

Значит, обыск мог иметь место. К сожалению, слово «мог» к делу не пришьешь. Нужны доказательства. А где их взять? Оказывается, Женька твердо усвоила наставления майора, и теперь одних голословных возможностей ей было мало.

«Теперь надо подумать, как разыскать информатора на вражеской территории в компании «Фармньюлайф». Поставила перед собой Женя следующую задачу. Обдумать ее она не успела: раздался телефонный звонок. Номер был незнакомый, и Женя отчего-то подобралась, словно ожидая нападения или агрессии.

— Евгения? — Раздался из трубки незнакомый мужской голос.

Женя зачем-то прокашлялась и села прямо так, словно приготовилась к мгновенным активным действиям.

— Да, — ответила она твердо, словно укрепляя собственную решимость.

— Добрый вечер, Андрей Ведерников беспокоит. Надеюсь, вы меня еще не забыли? — прозвучало вполне галантно и безопасно из трубки. — К сожалению, после нашего случайного, но весьма приятного знакомства я так ни разу и не напомнил о себе. Не считая того неприятного инцидента в переулке, да и то вынужден был вас стремительно покинуть. А вот теперь сижу и гадаю: есть у меня шанс заслужить ваше прощение или нет?

Нес обычную приятную чепуху финансовый консультант, а Женя растерянно слушала его, удивляясь тому, что совершенно забыла о таком эффектном, привлекательном, состоятельном, отважном мужчине. Может, так на нее повлияло решение остепениться и стать мадам Бобылевой? Или это расследование так ее захватило?

— Так как, Евгения, есть у меня шанс реабилитироваться? Примете вы мое приглашение на ужин? — неслось тем временем из трубки.

— На ужин? — переспросила, заставляя себя вернуться к реальности Женя, и уже нормальным, полным кокетства и женского лукавства голосом продолжила: — Что ж, вполне возможно, хотя и неточно. Я еще не решила. Все зависит от того, какие доводы вы приведете в пользу моего согласия.

И консультант принялся весьма изобретательно приводить доводы, изысканные и многообещающие.

Разумеется, Женька согласилась на ужин, да и кто бы отказался? Шикарный французский ресторан, шикарный мужчина, шикарный вечер.

«А может, стоило бы отказаться?» — с легким вздохом раскаяния подумала Женька, все же этот ужин будет если не предательством по отношению к Платону, то уж во всяком случае очевидной подлостью, ведь теперь он стал ее официальным женихом, раз она решила принять его предложение. А следовательно, он категорически не одобрит Женькиного намерения отужинать с посторонним мужчиной, его будет мучить ревность, он огорчится, его это ранит, и вообще, стоит ли флирт с каким-то консультантом страданий близкого человека?

«Но ведь он об этом не узнает, он пока даже не знает о моем решении выйти за него замуж», — тут же с отвратительной беспринципностью возразила сама себе Женька. «И к тому же, где он пропадает в последнее время? На звонки вечно не отвечает, никуда ее не приглашает», — принялась оправдывать собственное сомнительное поведение Женька, мучаясь угрызениями совести. Все-таки сколь обременительна и сложна супружеская жизнь. Сколь многим ей придется жертвовать в ближайшее время ради семейного очага? Прощайте, свидания, романтические встречи, многообещающие знакомства, интересные холостые мужчины, и да здравствуют домашний уют, семейный покой, стабильность, вечера возле телика, уборка квартиры по выходным и поездки всей семьей на дачу. Эти тихие, словно покрытые паутиной заплесневелой скуки картины неожиданно вызвали в Женькиной душе приступ панического страха, отчего-то ей стало тоскливо и муторно на душе и сердце. Так тоскливо, словно она прожила в этом мещанском болоте лет двадцать, не меньше.

Женька испуганно встряхнулась и принялась активно изыскивать многочисленные и очевидные плюсы семейной жизни.

«Во-первых, семейная жизнь избавляет тебя от одиночества», — привела она первый и очевидный довод.

«А я и так от него не страдаю», — тут же нагло возразило ей ее собственное второе «Я».

«Глупости, — заткнула его Женька. — Во-вторых, семья — это дети, а дети это радость».