Юджин - повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Юлий Орловский

— Гад... откуда ты знал?.. Или все прочел и запом­нил?

Я отправил в пасть последний ломтик вкусно пахну­щей ветчины, поднялся с тарелкой в руках.

— Спасибо, было очень вкусно. Можешь пожарить еще, уже себе. Увы, не удержался, все съел, раз уж ты предпочла выказать себя умной и вместо завтрака чи­тать Уголовный или Гражданский кодекс.

Она прошипела:

—Я не вместо... А ты все подстроил!

—Но было вкусно, — признался я и облизнулся. — Бросай работу в полиции, иди ко мне личным поваром? Бить не буду...

—Сперва я тебя придушу, — пообещала она. — Те­перь опоздаю на службу!

—Еще почти ночь, — напомнил я. — Можно два раза позавтракать.

Она в самом деле приготовила завтрак, настолько навороченный, что я не утерпел, подсел к столу и помог ей справиться с задачей, а потом отвалился и смотрел осоловело, как дикий кабан, что отыскал поляну с же­лудями и полакомился всласть, а потом еще напихал в пузо и на запас.

— Поваром бы ты зарабатывала больше, — сообщил я. — Это же надо удумать такое... Нет-нет, не говори из чего! Приличные люди о кухне даже не вякают.

Она фыркнула:

—Так то приличные. А остальные и по жвачнику передачи о кухне ведут!

—Я вообще-то приличный, — сообщил я. — Это с тобой только неприличный, потому что под твоим воз­действием, как совсем уж неприличной и демократиче­ски ориентированной...

—Свинья, — заявила она. — Даже свинтус. Свинтус грандиозус!.. За дерзость помоешь посуду.

—Запросто, — ответил я.

Манипулятор подхватил обе тарелки и отправил в моечную машину. Мариэтта сказал зловеще:

— Вообще-то могу такое интерпретировать как по­пытку обмана властных структур... Но ладно, сейчас некогда. Надо на службу, а ты сиди и дыши в две ды­рочки! Не забыл, что все еще под подозрением?.. А ско­ро вообще сядешь.

На кухню, стуча коготками, выбежал заспанный Яшка, посмотрел снизу вверх с недоумением, чего это мы ночью жрать встали, я подхватил его на колени и, поцеловав в мордочку, сказал ласково:

— Один ты меня любишь и пока что не угрожаешь придушить.

Мариэтта фыркнула.

— Пока что!

Через полчаса ей начали звонить, она всем объясня­ла, махала руками, даже если без видеорежима, женщи­ны не могут без жестикуляции, наконец отключила

мобильник в часах, лицо уже сосредоточенное, брови сдвинуты.

— Надо ехать, — сказала она сдержанно, — что-то неясное, шеф даже не желает объяснять по связи.

— Может, — предположил я, — как раз не стоит? Пусть разбираются сами?

Она ожгла меня злым взглядом.

— Вот из-за таких нас и теснят по всем фронтам!.. Никуда не исчезай, чтобы не искать, когда придем аре­стовывать.

Она торопливо вышла, дальше я поглядывал на экра­ны, где ее полицейская машина промчалась по комфор­табельным дорогам поселка, нарушая правила, здесь скорость должна быть снижена до двадцати километров из-за внезапно выбегающих на дорогу детей или собак, даже автоматика не успеет среагировать, но Мариэтта то ли видит издали, у кого что во дворе, то ли настолько злая, что даже на выезде почти не затормозила, так и вылетела пулей, сделав лихой разворот почти на двух колесах.

— Хорошо же, — сказал я, — а теперь займемся ин­тимом...

Аня сошла с экрана легкая и быстрая, как индийская богиня любви, прощебетала сексапильным голоском маленькой девочки, в Индии это самый писк, но с на­шими морозами пищат по-другому.

— Повелитель?

Я сосредоточился, сказал властно:

— Ребут!.. Я кое-что добавлю...

Она послушно отключилась, я отрубил электроэнер­гию в доме и сделал пару глубоких вдохов. Мир вокруг стал шершаво-цветным, страшноватым. Я даже не пы­таюсь понять, в соприкосновение с черном материей или темной энергией я вошел, просто настойчиво велел

своему мозгу создать портал, и он возник буквально через секунду, прямоугольник дверного проема, окан­тованный багровым огнем звездных глубин.

— Не повреди меня, — прошептал я Хаосу, — я же твой... сын Хаоса... только уже оформленный...

При пересечении рамы пахнуло холодом, но шагнул я снова на пол гостиной. Портал исчез, как только я оказался на той стороне, а стол, о который опирался правой рукой, сейчас у меня слева.

Я дернулся, и хорошо, что все работает в моем мире тоже, еще замечательнее, что я цел, но, блин, стоило проламывать пространство-время, чтобы прыгнуть аж на два шага!

— Ладно-ладно, — прошептал я, унимая бешено сту­чащее сердце, — не все сразу... и это здорово... не на­глей... Аня, не спи!

Вспыхнул экран, Аня появилась на нем в двумерности, быстро распахнула прекрасные глаза с длинными ресницами.

—Уже? Я ничего не почувствовала нового...

—Я передумал, — сообщил я. — Ты мне и такая вполне.

Она засияла.

—Ой...

—Не спеши, — сказал я. — Ты же хозяйка в доме, вот и хозяйствуй на кухне и во дворе. Больше никуда не лезь.

Включив электричество, я пошел на кухню и уже сам приготовил себе жареное мясо, на это ушло шесть се­кунд, заодно опустошил половину содержимого холо­дильника, стараясь утолить зверский голод и восстано­вить истраченные на портал силы.

А потом я лежал в темноте, а мозг как бы сам по себе шарил по Инету, получая от него моментально все, что ищет, а с ним еще и монбланы мусора, в котором тоже попадаются жемчужные зерна.

Странное чувство, прошла минута, а я перерыл все, что в облачных, распределенных, дискретных и строго зашифрованных, с потрясенным чувством убедившись, что шифров для меня просто не суще­ствует.

Видимо, это станет проблемой для правительств и секретных служб, когда люди получат чип «мозг-ком­пьютер». Хотя на первых порах шифрование еще защи­тит данные, пока чип будет просто чипом, то есть от­дельным переходником между живым мозгом и сетью, но когда этот чип станет биологическим и перейдет в часть мозга...

Я дернулся, это же привычный мир вообще рухнет, он уже сейчас рушится, но тогда вообще будет обвал всего и всех ценностей. Надеюсь, в правительствах это понимают, потому и пропагандируют открытость всех и всего, чтобы смягчить стремительно налетающий шок предельной откровенности...

В комнату зашла Аня, после апгрейда все чаще поль­зуется голографией, я дернулся, привык, что живу один. За нею мчится скачками, как енот с гребнем на спине, Яшка, с разбегу прыгнул на свисающее до самого пола платье, в надежде повиснуть на нем и, цепляясь когот­ками, взобраться наверх, однако пролетел насквозь, ударился о пол и обиженно вспискнул.