День похищения - Чон Хэён

этих не связанных друг с другом людей и познакомить с профессором, если не она?

– …Вот про то и речь. Как делают некоторые? Просто говорят: «Ах, какая интересная книжка, давай-ка ее почитаем!» Но это недопустимо!

Санъюн повернулся на пронзительный голос, доносившийся от той самой группы женщин, которых они заметили на входе. На столиках у них стояли только напитки: еду то ли не заказывали, то ли уже всю съели и теперь просто общались друг с другом. Похоже, что дама, говорившая громче остальных, и была лидером их неформального собрания.

– Я, как мать, должна сама для начала прочитать книжку, чтобы понять: ага, вот тут у нас важный момент, а вот тут ребенку нужно будет подумать над смыслом. А сразу читать книгу вслух, не зная, о чем она, – это в корне неправильно. Мы только тогда сможем помочь ребенку понять содержание, если сначала сами изучим его.

«О, да у них тут, похоже, собрание клуба мамашек…»

К женщинам осторожно подошла работница заведения:

– Прошу прощения, но я бы попросила вас разговаривать потише, у нас здесь еще другие посетители есть.

Санъюн был несколько смущен: кроме них с Чонманом, других клиентов в зале больше не было. Наверное, девушка подумала, что он посматривает на этот женсовет потому, что их разговоры ему мешают. В какой-то момент инспектор наткнулся на обиженный взгляд «председательши» и непроизвольно отвел глаза.

– Ладно уж, просим прощения. – Внешне выглядело так, что глава материнского клуба подчинилась и извинилась, но ее взгляд и тон были полны шипов.

Вся эта сцена почему-то зацепила Санъюна, оставляя какое-то странное ощущение. Он даже не сразу понял какое, просто в голове что-то неуловимо мелькнуло и сразу пропало. Что-то такое… такое… Папка! Он отложил ее, пока обедал, но теперь начал лихорадочно перерывать документы. Вот оно, досье на пятерых инвесторов, составленное Чонманом.

– Ничего не замечаешь? Что между ними есть общего?.. Ну да, все они тут люди состоятельные. Но, за исключением Мо Ынсон, раньше они с профессором вряд ли могли пересекаться. Так что же тогда их объединяет? И о чем они так говорить не хотят?

Детектив снова начал копаться в бумагах. И тут его точно обухом по затылку стукнуло. Как же он мог это пропустить!

– Нет, всех их не только Мо Ынсон связывает… – Санъюн протянул изумленному Чонману листок с информацией на пятерых фигурантов. – У каждого из них в семье есть маленькие дети или внуки. Либо вот-вот родятся, либо уже родились, но в любом случае им не больше трех лет…

Эти родители хотели сделать из своих детей вундеркиндов. А Чхве Чжинтхэ был как раз экспертом в области человеческого мозга.

* * *

«Он бы в полицию обращаться не стал и деньги точно заплатил…» Кем же был ее отец? Рохи терялась в догадках.

– Вы это к чему?

– Она, наверное, про домашнее насилие, да?

Рохи не сразу поняла вопрос, но догадалась, о чем идет речь, и прикоснулась к своей руке. Раньше, когда она принимала Мёнчжуна за отца, то и сама считала, что это он ее за что-то наказывал. Но теперь…

– Нет, не настолько важны все эти синяки и уколы… – Рохи о чем-то сильно глубоко задумалась, потом покачала головой и посмотрела на Хеын в упор. – То есть вы хотите сказать, что из-за этих ссадин он не смог бы заявить в полицию о похищении ребенка? Думаете, мой отец такой идиот? Сказал бы, что просто упала или ударилась обо что-то, – и всего делов.

– Голова у тебя и вправду что надо. – Хеын улыбнулась, при этом взгляд от девочки не отводила, словно желая убедиться, что та действительно потеряла память и ничего не помнит из своей прошлой жизни. Ощущение было таким, словно она обронила что-то в глубокий и темный колодец и теперь пытается высмотреть это на дне. Потом женщина тихо вздохнула. – Да вот, нащупала я у него одно слабое место…

– Какое? – продолжала дожимать ее Рохи.

Хеын пожала плечами.

– Это сейчас так важно? В любом случае никаких денег я так и не получила. И уже не получу. Мне жаль, что с твоими родителями так вышло, но больше тебе у меня ничего не выведать.

И ведь не скажешь, что она не права. Понятно, что Хеын что-то знала, но упрекнуть ее в том, что она ответила именно так, тоже было нельзя. Да, она спланировала это преступление, и теперь ее можно было сдать полиции, но говорить с ней больше было не о чем. Рохи обернулась на Мёнчжуна. А тот был словно сам не свой: лицо потемнело, губы задрожали, в глазах, уставившихся в пол, был какой-то непонятный блеск. Рохи хотела спросить, что с ним, но Мёнчжун опередил ее с вопросом, обратившись к Хеын:

– Так, говоришь, никаких денег не получала?

Та скривилась:

– Ну да, и что? Или думаешь, что я их закрысила?

– Тогда кто лечение Хиэ оплатил?

– Что? – Хеын явно не поняла вопрос.

Тут уже к разговору подключился высокий голосок Рохи:

– То есть это не вы оплату внесли?

– Откуда у меня такие деньги? Мы ж собирались тебя похитить, чтобы выкуп получить. Похитить похитили, но выкупа-то нет, даже дозвониться не могли… А вы говорите, кто-то лечение оплатил? За какие деньги? Почему?

– Как интересно разговор повернулся! Вы точно папу… кхм… мужа своего бывшего не хотели подставить, а потом с деньгами прокинуть?

– Думаешь, при похищении предоплату дают? И я ее всю за долги по лечению больной дочери отдала?

Женщины обменивались быстрыми репликами-выпадами, как игроки в пинг-понг ударами. Их голоса носились туда-сюда по комнате, словно шарик над теннисным столом. Казалось, их пикировка будет длиться вечно, но тут Мёнчжун заорал дурным голосом:

– А ну тихо обе!

И шарик словно попал в сетку: пинг-понг прекратился, спорящие замолчали.

До этого Рохи никогда не доводилось слышать, чтобы Мёнчжун кричал. Впрочем, как и Хеын: ни когда в приюте жили, ни потом, когда встречаться начали, ни за весь их недолгий брак. Даже когда она внезапно бросила его с дочерью, а потом так же внезапно появилась вновь – он ни разу голос на нее не повысил. Как дети, которые на пианино только на одной октаве играют, так и ему больший диапазон голоса не требовался. Поэтому сейчас им было чему удивляться. Холодное молчание заполняло тишину.

– Наша дочь… Ты ведь даже не знала, что ей операцию назначили, да? – спросил Мёнчжун с дрожью в голосе. Если Хеын не в курсе про то, кто все это оплатил, то это означало,