Скрижали бессмертных богов - Лариса Капелле

– Перевод текста с древнетюркского навел меня на одну интересную мысль, – осторожно начала она. – История найденыша, написанная на табличке, очень напоминает другую известную историю. И героем этой истории, – она сделала паузу и продолжила, – был библейский пророк и законодатель Моисей.

В кабинете установилось молчание. Похоже, ее собеседники переваривали информацию. Первым нарушил установившуюся тишину Рэйли:

– Не хотите ли вы сказать, что найденные таблички – это подлинники Скрижалей Завета?!

– Просто черт знает что! Эта откровенная чушь уведет нас в область совершенно ненаучных спекуляций! – возмутился профессор Ландауэр. По его лицу было видно, что подтвердились его худшие опасения. Если раньше он относился к Касе с легким подозрением, то теперь окончательно и бесповоротно убедился в ее полной некомпетентности.

– Почему бы и нет? – неожиданно поддержал Касю Ирвинг. – В конце концов, не забывайте, что наброски Джошуа Пинскера говорили именно о Скрижалях.

– Кто такой Пинскер? – заинтересовалась Кася.

Рэйли с Ирвингом переглянулись, а Ландауэр запыхтел как паровоз, уже не скрывая своего презрения к наглой выскочке. Уважаемый академик, похоже, сдерживался из последних сил, терпение его вот-вот могло лопнуть.

– Пинскер никогда не относился к подлинным египтологам, его участие в нескольких экспедициях и близость к полковнику Вестфорду еще не доказывает, что на его теории стоит обращать внимание!

– Я никогда не слышала ни о Пинскере, ни о Вестфорде, – честно призналась Кася.

– Не волнуйтесь, – подбодрил ее Рэйли, – оба были, скорее всего, хорошо осведомленными любителями, нежели настоящими профессионалами. Да и жили они больше полутора веков назад, так что в том, что вам эти имена незнакомы, ничего удивительного нет. Ирвинг, посвяти мадемуазель Кузнецову в суть дела.

– Хорошо, шеф, – кивнул головой Ирвинг. – Морис Вестфорд был полковником английской армии в отставке, много лет провел в Египте и был искренне влюблен в эту страну. Кроме того, он обладал внушительной коллекцией египетских древностей. Большая часть коллекции находится до сих пор в Каире в частном музее его имени. Основу коллекции составили его собственные находки во время нескольких экспедиций, которые финансировал он сам.

– Эти экспедиции были любительскими, в девятнадцатом веке пирамиды грабили все, кому не лень! – не преминул заметить Ландауэр.

– Грабили или спасали ценности, это смотря с какой стороны посмотреть, – заметил миролюбиво Ирвинг, – тем более ограбление пирамид почти настолько же древнее, как и сами пирамиды. Но вернемся к Вестфорду. Он был хотя и любителем, но признанным экспертом в области древнеегипетского искусства. С Пинскером дело обстоит несколько сложнее. На вопрос, кем он был, любителем или профессионалом, так просто не ответишь. Он учился в Кембридже, был специалистом, кстати, как и наш уважаемый профессор, по античным языкам. Участвовал во многих археологических экспедициях, но первых ролей никогда не играл. Однако осенью 1858 года он готовился сделать доклад о каком-то совершенно уникальном открытии, способном изменить наш взгляд на историю человечества. Но за несколько минут до доклада он погиб в результате очень странного стечения обстоятельств.

Кася слушала молча. Пока она совершенно себе не представляла, какое отношение все это имело к их находкам в могильнике Булана.

– Все происходило в лондонском доме полковника. Вестфорд пригласил к себе весь цвет лондонской исторической науки, некоторых политических деятелей и представителей высшего общества. Всем было объявлено о каком-то потрясающем открытии. Пинскера убили в тот момент, когда он удалился в библиотеку, чтобы отдохнуть перед докладом. Согласно заключению полицейского расследования, он стал жертвой вора, проникшего в резиденцию. Оказался в нехорошем месте в неудачный момент.

– Преступника нашли?

– Нет, – покачал головой Ирвинг, – полиция закрыла дело, тем более Пинскер к высшим слоям лондонского общества не относился и к тому же был евреем. Конечно, еврейские подданные Объединенного Королевства были уравнены в правах с остальными, но предубеждения против них оставались.

– Может быть, к его смерти имел отношение полковник? – высказала самое простое решение Кася.

– Вестфорд был единственным, кто настаивал на продолжении следствия и заявлял, что Пинскер погиб именно из-за своего открытия. Но, согласитесь, доказать лондонской полиции, что из-за какого-то там доклада по древней истории кого-то могли убить, было делом почти невозможным.

– Но почему тогда полковник сам не рассказал об их открытии?

– Нет, он рассказал, что в ходе одной из экспедиций они нашли несколько табличек с выгравированным на них текстом на неизвестном языке. Одну из таких табличек полковник даже снял на дагерротип и показал полиции, сказав, что остальные спрятаны в надежном месте.

– И этот неизвестный язык, – осторожно начала Кася, – похож на таблички из могильника Булана?

– Это тот же самый язык, – уверенно заявил Ирвинг.

– Но почему было не показать таблички, созвать симпозиум, предложить расшифровать, не знаю, зачем их прятать?

– Все эти «почему» и «отчего» полковник унес с собой в могилу, – развел руками Рэйли. – Да и, похоже, в его руках была не вся информация, и Пинскер, знавший гораздо больше о происхождении табличек и таинственном языке, держал свою информацию в секрете. Джошуа постарался устроить все таким образом, чтобы на этот раз лавры точно достались ему. Он был честолюбивым человеком, но, похоже, раньше ему никак не удавалось привлечь к себе внимание ученой публики. На этот раз он рассчитывал, как это говорится, «попасть в дамки».

– Вот и попал, – прокомментировал профессор, явно неодобрительно относившийся к подобным выскочкам.

– Но должны были сохраниться его записи, черновики, не носил же он всю информацию в голове?

– Осталось только несколько набросков, большая часть из которых находилась в распоряжении полковника. Он, по всей видимости, старался восстановить по ним доклад, но не успел.

– Что, и его убили? – широко открыла глаза Кася.

– Несчастный случай, или, точнее сказать, он стал жертвой досадного недоразумения.

– Какого, если не секрет? – продолжала любопытствовать Кася.

– Во время волнений в Каире его приняли за смутьяна и убили солдаты английских колониальных войск. Офицер потом объяснял, что Вестфорд был одет как египтянин и его почему-то приняли за одного из повстанцев. Нелепое стечение обстоятельств!

Нужно сказать, что словосочетание «нелепое стечение обстоятельств» Кася не любила больше всего. За этим часто скрывалась совсем другая реальность, а именно – удобное место и удобный момент, чтобы избавиться от неудобного человека. Поэтому, не долго думая, она подвела итог сказанному:

– Получается, что оба погибли, и в результате, как ни странно, нелепого стечения обстоятельств. Я понимаю, что фортуна слепа, но не до такой же степени!