Ангел придет за тобой - Влада Ольховская

– Жуткие вещи говорите, – поежилась Вика. – Думаете, и с Никой так могло быть?

– Я ведь сказала, что наверняка мне это неизвестно. Но шанс есть.

Солнце грело как-то по-весеннему. Холодный ветер периодически напоминал про суровую реальность, но даже он бессилен был отменить тот факт, что до Нового года осталось чуть больше недели. И странно так… раньше в это время все мысли Вики были направлены на праздник. Теперь же елки и подарки не могли вытеснить из ее головы размышления об убийствах и сумасшедших.

– Мария, а можно… можно задать очень странный вопрос?

– Я работаю психологом уже много лет и знаю, что странных вопросов не бывает, – рассудила женщина. – Бывают неожиданные и противоречащие обстоятельствам. Только я и к ним привыкла. Что вас интересует?

– Я слышала, что сумасшедшие намного сильнее обычных людей. Ну, в физическом плане. Я хотела спросить: насколько это правда?

Вика невольно вспомнила ту ночь, когда Ева напала на нее. Хватка, сжавшая ее запястье, казалась стальной! Даже не верилось, что шестнадцатилетняя девочка на такое способна!

– Действительно, неожиданно, – признала Мария. – Я не эксперт в этой области, но рискну предположить, что в общем смысле это правда.

– А если более подробно?

– Вполне возможно, что в силу болезни у людей с определенными заболеваниями лучше развиты мышцы. И это не всегда психические заболевания, нередко повышенной силой отличаются, например, слабослышащие люди. И все же те, кого мы считаем психически здоровыми, действительно уступают так называемым сумасшедшим. Этот вопрос связан не столько с физиологией, сколько с подсознанием.

– Как это? – нахмурилась Вика.

– С физиологической точки зрения человеческое тело все равно имеет предел способностей. Сила в любом случае ограничена массой и степенью тренированности. Да, бывает, что в силу индивидуальных особенностей массивная мускулатура не развивается. Человек кажется худым, а на самом деле мускулы у него развиты отлично, просто по природе своей он жилистый, гибкий – и сильный. Это раз. Но гораздо более важным фактором я считают подсознание. Во многих случаях сумасшедшие либо контролируют его лучше, либо живут с ним в большей гармонии. Они лучше понимают свои желания и не противятся им.

– Даже если это желание прошибить кому-то череп! – фыркнула девушка.

– Даже так, вы зря смеетесь. Мы, нормальные люди, связаны цивилизацией. Вот, например, если вы на кого-то злитесь, вы рискнете стукнуть этого человека только мысленно. Человек, не имеющий таких внутренних запретов, сделает это открыто. А уж более серьезные действия, скажем, убийство – это для нас за гранью. Большинство из нас не способны убить человека. Рука дрогнет, слезы глаза закроют… Даже военные, полицейские, самые жестокие убийцы могут быть подвержены этому. Если они хоть чуть-чуть сомневаются или боятся, они будут действовать не так уверенно. А порой даже легкая неточность полностью меняет последствия от удара. Так что если сравнить вас и, скажем, сумасшедшую девушку ваших же параметров, то она победит. Потому что у вас дрогнет рука. Ваше подсознание будет требовать напасть или защищаться, но оно же начнет напоминать, что так нельзя, перед вами живое существо. А ваша менее стабильная соперница не усомнится ни на секунду.

Не усомнится… даже если придется убить собственную мать. Вика не любила вспоминать об этом с тех пор, как они достигли относительного перемирия, но и забыть не могла. Получается, в этом больном подсознании нет не только запретов, но и привязанностей, любви, раз она могла так поступить?!

– Вообще, это изучают неоправданно мало, – продолжила Мария. – Потому что такие особенности встречаются только у людей с очень тяжелыми диагнозами. Как правило, до своего обнаружения они успевают неоднократно нарушить закон. Поэтому их стремятся изолировать, избавиться от них… А зря! С достойным изучением проблем мог бы появиться способ помочь им. Это же уникальные люди! Их глаза видят по-другому, уши слышат по-другому… Они объективно оценивают реальность и принимают радикальные решения! Вы и я будем избегать риска любой ценой. Они же пойдут на него, не дрогнут, потому что знают: точность действий поможет им. Они даже не задумываются о неудаче!

– Как-то вы их слишком идеализируете…

– Я? Нисколько. Просто стараюсь рассматривать без эмоциональной окраски. Мы же говорим о целой группе людей, обобщенно, а не о каком-то конкретном убийце, который успел на тот свет десяток детишек отправить. Рассуждать в теории очень легко. Сталкиваться с такими людьми я бы не хотела.

Она даже не представляет, насколько близко «такой человек» был все это время. Оно и к лучшему. Пусть не представляет дальше.

– А странно, что вы заговорили об этом…

– Почему? – удивилась Вика. – Я предупреждала, что вопрос не самый обычный! Но вы – психолог, вот я и спросила.

– Нет, я не о том. Раньше мне казалось, что это узкопрофессиональная тема, которая просто так никого не интересует. Люди предпочитают видеть сумасшедших в фильмах ужасов, а не обсуждать их со специалистами в скучных философских беседах. Тем не менее даже за время пребывания здесь вы уже второй человек, который спрашивает меня о чем-то подобном.

– Второй? А кто был первый?

– Немец этот наш рыженький… Кажется, Матиас.

Матиас? Который знает о Еве? Он-то зачем полез, если Марк просил его не соваться?!

– А теперь я попрошу вас рассказать мне, как изображать состояние аффекта, – тяжело вздохнула Вика.

– Зачем вам это?

– Чтобы, когда я проломлю этому наглому немцу башку, мне было что сказать в суде!

В том, что он ее заинтересовал, сомневаться не приходилось: Ева этого и не скрывала. А раз она позволила себе такое проявление эмоций, значит, она очень заинтересована. Неплохо для первого шага. Внушает уверенность, что он прав.

– Что ты думаешь? – спросила она.

– Я не могу поверить, что это самоубийство. Слишком оно… корявое, что ли. Нелогичное. Но в то же время я там был, все видел. Не похоже, что у Ники была компания или что смерть ее была насильственной. Это выглядит как самоубийство чистой воды. Поэтому я и хочу, чтобы ты посмотрела. Ты можешь заметить что-то такое, что я пропустил.

– Я могу заметить и не сказать тебе.

– Можешь, я ведь не знаю, что у тебя в голове происходит! Но какой тебе смысл молчать? Ты делаешь то, что тебе интересно. А молчание прекратит эту игру слишком рано.

Ева улыбнулась. Марк украдкой перевел дух: похоже, получилось! Он уже усвоил, что влиять на нее невозможно, а мотивировать – другое дело.

Хельга, конечно же, попыталась возражать против «вывода ребенка из дома». Однако Марк, редко пользовавшийся своим положением, жестко прекратил все споры. При всем уважении к ее возрасту, она не должна забывать, на кого работает – и Хельга это знала. Да и он не хотел, чтобы Еву видели посторонние, и надеялся провернуть все это быстро.