Белый Дракон. По лезвию катаны - Александр Логачев

Китайская мулрость

Дверь направился открывать Ицумицу. Ну, а кому еще открывать темницу, как не находящемуся на посту караульщику?

Остальные ждали. Кто-то беседовал между собой. По благодушным, разглаженным лицам гостей легко угадывалось, что они уже отобедали. Кстати, о лицах… Среди пришедших Артем узнал кое-кого из разбойничьей шайки Масанобу. А узнать между тем было не так уж просто — все они вымылись, видимо, искупавшись следом за атаманом в гигантской банной бочке, переоделись, некоторые даже побрились. Доспехи они с себя сняли, и одеты были сейчас или в кимоно, или в косодэ и хакама[7]. («Во, оказывается, какие слова я знаю», — без всякой радости отметил про себя Артем.) Ну, и у каждого из пришедших за самурайский пояс были заткнуты мечи. У кого два меча, у кого один.

Среди пришедших переминался в ожидании, когда откроют дверь, и вислоусый разбойник с длинным, в полтора раза длиннее катаны, мечом. «Кажется, его кличут Нарияки», — вспомнил Артем. У него, кстати, у единственного из пришедших была надета безрукавка-хаори с крыловидными плечами и с каким-то мелким рисунком на левой стороне. Словом, принарядились разбойнички. Возможно, один только Ицумицу остался чумазым и голодным. Ну, уж такова участь молодых во все времена…

Ицумицу возился с ремнями, которыми — видимо, для пущей надежности — засов привязывали к скобам. Зубами и руками он растягивал свои же узлы и все никак не мог их победить. Пленники отчетливо слышали за бамбуковой стеной его деловитое сопение.

Диспозиция у пленников была той же, что и до прихода гостей. Лежали на земле — Хидейоши чуть ближе к двери, Артем слева от него, стало быть, чуть подальше от двери. Правда, от стен сарая они где-то на полметра отползли вглубь, в полумрак, чтобы нечаянно не выдать себя блеском глаз и белизной лиц.

Артем слышал, как в ушах отдаются удары сердца. Тяжелые, как кувалды. Хуже нет, чем эти последние мгновения. Мыслью ты уже начал, уже толкнулся и бежишь… а на самом деле тело все еще мается на старте, и с каждой секундой ты все больше и больше перегораешь.

«Напади сейчас чих или кашель, и все пропало» — вот такая чушь вдруг полезла в голову. Как сплошь и рядом бывает в подобных случаях, стоит о чем-то подумать — и на тебе, получи из ничего. Вот стоило подумать о чихе, и в носу тут же защекотало. Унимая зуд, Артем прижался лицом к холодному и влажному соломенному мату. В нос ударил гниловатый запашок перепревшей соломы.

А тут еще как назло у Ицумицу что-то не ладилось с ремнями, он все никак не мог распутать свои же узлы, с-скотина криворукая…

Дверь наконец распахнулась…

В тот момент, когда Ицумицу потянул дверь на себя, Хидейоши вскочил с пола. Чиновник узкой стремительной тенью скользнул в распахнутую дверь мимо застывшего соляным столбом Ицумицу, на ходу, не притормозив ни на мгновение, вырвал из ножен у него длинный меч, продолжил движение, обогнул Ицумицу и скрылся за его спиной.

Вот так!

Ошарашенный Ицумицу рефлекторно схватился за ножны, повернулся следом за чиновником… И тут из сарая выскочил второй пленник.

Этот второй, то есть Артем, схватил Ицумицу за куртку. Заваливаясь на спину, упер ногу в живот Ицумицу и перебросил разбойника через себя. Ицумицу отлетел внутрь сарая. Не дожидаясь, когда разбойник вскочит, выхватит вакидзаси и бросится на своего обидчика, Артем выскочил наружу, захлопнул дверь и задвинул засов. И тут же на шаг отступил от сарая, чтобы не дай бог Ицумицу не достал его коротким мечом сквозь щели. А тут, на улице, уже кое-что произошло. Один из «гостюшек дорогих» уже лежал среди дождевых луж с рассеченной головой. Чиновник же стоял спиной к сараю. Ноги полусогнуты, держит катану перед собой, взявшись двумя руками за рукоять. «Гости» рассыпались полукругом, тоже приготовили мечи к бою и внимательно следят за каждым движением Хидейоши,

В этом противостоянии Артем не видел себе места. До оружия, что лежит рядом с убитым, не добраться — мешают живые, да и вообще влево-вправо не сдвинешься — сразу попадешь в зону досягаемости вражеских мечей, назад в сарай тоже ходу нет, да и нечего там делать, не с Ицумицу же мириться. Зато можно запрыгнуть на крышу сарая. Правда, это будет своего рода предательством, получится, что он бросает в беде сокамерника… Конечно, не друга, не брата, а всего лишь сокамерника… А запрыгнуть-то плевое дело — сарай не многим более выше самого Артема. Потом перепрыгнуть на соседний сарай, спрыгнуть с него и, как собирался, огородами да в лес. Лишь бы бамбуковая, крытая тростником крыша не провалилась под его весом…

(Совершенно не вовремя потянуло на обобщения. Подумалось, что не только здесь и сейчас, а в японской жизни вообще нет места гайдзину Топильскому. Лишний он и ненужный. Эдакий сорняк на грядке. Большой и нелепый. А такие вырывают в первую голову.)

И все же Артем не спешил запрыгивать на крышу. Некая замороженность ситуации гипнотически подействовала и на него. Или все же чувство товарищества проснулось?

Между тем шестеро и один стояли напротив друг друга и развязывать рубку не торопились. Хидейоши плавно водил, играл мечом: вверх-вниз, вбок, снова вверх, снова вниз и вбок, влево и вправо. Иногда переносил вес тела с одной ноги на другую. Иногда делал короткий приставной шаг. Его противники тоже статуями не стояли: вот один выдвинулся вперед, другой зашел ему за спину, вот еще двое поменялись местами. Противники тоже «играли» мечами, то поднимая оружие над головой, то выставляя вперед, то отводя в сторону, то держа одной рукой, то обеими. Шла какая-то абсолютно неясная Артему позиционная борьба. Видимо, эти люди видели нечто такое, что было скрыто от Артема, — может быть, еще не прочерченные в воздухе линии клинков и векторы будущих атак. Сзади донеслось какое-то шебуршание и постукивание. Артем быстро оглянулся и увидел аккурат под засовом ходящее вверх-вниз между бамбуковыми прутьями лезвие. Ах, вот там занят Ицумицу! Пытается открыть дверь, сдвинув засов кинжалом. Когда-нибудь сдвинет, конечно, хотя провозится дол…

Ситуацию взломал крик. Это один из противостоявших Хидейоши людей не выдержал и бросился вперед, подняв катану над головой. И завертелось.

Крик оборвался со взмахом катаны Хидейоши. Клинок Хидейоши на один такт опередил готовый опуститься клинок противника. Быстрое, короткое, с неуловимого замаха движение слева направо — и из распоротого горла фонтаном захлестала кровь.

И тут же двое — один молча, другой помогая себе воплем — кинулись на чиновника с разных сторон. Хидейоши ждать их на месте не стал, внезапно сам сорвался с места и ринулся навстречу одному из них. Зазвенели соприкоснувшиеся клинки. Воины пробежали мимо друг друга…

Нет, бежал дальше только один. Хидейоши. А его соперник остановился, наклонив голову и как-то странно вздрагивая. Странно дрожал меч в его руке.