Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

Показалось ли ей, что мальчик вздохнул с облегчением? Ну да, эта напористая тетка чуть было не погубила его концепцию, заявив, что собранная информация была недостоверной.

Беата покривила душой. Не все женщины мечтают о семье, она это прекрасно знала. Просто хотелось поставить на место юного менеджера с его концепцией.

Боже мой, сейчас все вокруг менеджеры, все руководители. Даже она, убирая в доме престарелых, могла бы называться, например, «клининг-менеджером». Пожалуй, ей надо назначить менеджерами своих официантов. А что, вон маленький Оська из «Кондуита и Швамбрании» был заведующим шахматным столиком и стульчиком. Сейчас бы это называлось «тэйбл-менеджер» и «чеар-менеджер» – более чем солидно.

А ведь первоначальное значение английского глагола to manage – не только «руководить», но и «мочь, суметь». И эта молодежь полагает, что уже все в жизни сумела, если чуть-чуть поднялась над плинтусом и руководит парой хомячков или ведром с тряпкой.

Беата поймала себя на том, что ворчит, как старая бабушка, и пошла дегустировать обеденное меню.

* * *

Ажиотаж вокруг ресторана нового формата понемногу стихал, хотя поток посетителей не давал расслабиться. Студенты сдавали сессию и разъезжались на каникулы. «Годзилла» все чаще становилась местом деловых переговоров для предпринимателей средней руки, которым не по карману было приглашать своих партнеров в дорогие заведения. Их привлекал быстрый ненавязчивый сервис, тихая в дневное время музыка и встречающая гостей при входе улыбка Беаты.

Дальше улыбки дело не шло, да ей ничего другого и не нужно было, если бы не дурацкое журнальное задание. А может, и правда переквалифицироваться в рестораторы? Набраться опыта, взять ссуду и открыть свою «точку», как говорят в мире бизнеса? Беата была увлекающейся натурой. Кстати, и ссуда не понадобится – она ведь скоро должна получить наследство! Об этом Беата почти не вспоминала, будто история с пенсионером Иваном Федоровичем закончилась раз и навсегда, как интересный фильм.

Тем временем Катя-Катюша, не сходя с рабочего места, нашла свое счастье.

Антон впервые появился в ресторане с двумя друзьями, вернее, как оказалось потом, с компаньонами. На фоне своих вальяжных спутников он выглядел простовато: в черном полупальто и джемпере с потертыми рукавами, лысеющий и полнеющий блондин, он был слишком тих и вежлив для преуспевающего человека. Катя долго игнорировала его внимательный взгляд и не обращала внимания на недотепу, который почти каждый день заходил в «Годзиллу», усаживался за ее столик и смотрел на хорошенькую официантку без всякого демонического огня в глазах. Просто смотрел, с нежностью и любопытством. Беата оценила этот взгляд гораздо раньше Кати и едва не позавидовала девочке. Такие скромные мешковатые мужики обычно оказываются самыми надежными, верными и любящими мужьями. И с деньгами у них все в порядке, в отличие от плечистых суперменов, которые «мочатся духами» и раскатывают в одолженных у друзей кабриолетах «с поднятым задом».

Итак, Беата позавидовала. Могло ли такое случиться? Ни в коем случае, не очень уверенно сказала она себе. Ей даже не захотелось отбить у глупышки этого классного поклонника – не для «ажурного» задания, а для себя. Просто, наверное, наступил некий этап, свойственный взрослости: ты знаешь, как надо, и хочешь подсказать этим недорослям, но никто тебя не слушает – каждое поколение живет своим умом, вернее, своей дуростью.

– Этап, свойственный взрослости? А может быть, старости? – ехидно уточнила Татка.

У нее был в разгаре роман с Владиславом, журналистом из Интернет-газеты «Против всех», и это настраивало ее на саркастический лад. Владислав настолько проникся духом своего издания, что был действительно настроен против всего на свете, включая Тату, их отношения, да и, пожалуй, самого себя.

– Старости? – переспросила Беата. – Ты считаешь – это старость?

– Похоже, – кивнула Татка, болтая соломинкой в коктейле. Она все-таки затащила подругу в «Пресс-папье», где теперь просиживала все свободное время в ожидании своего журналиста.

– Вот это здорово! – воскликнула Беата. – Вот это мне нравится!

– Что тебе нравится? Не ори, ты не в школе.

– Мне нравится старость. Если она такая, то это просто прелесть. Королева в восхищении!

– А ты уже и в маразм впадаешь, моя старушка. Чем тут восхищаться?

– Я не старушка! Я веселая сумасшедшая старушенция. А старушка – ты. Сидишь и киснешь в своем болоте. Посмотри на себя! Можно подумать, ты не в клубе отмокаешь, а заседаешь в суде присяжных. Татка!.. «Унылые лягушки томились и страдали...» Эй!

– «В зеленые подушки, ква-ква, они рыдали», – со смущенной улыбкой подхватила Тата. Этот стишок Юнны Мориц они втроем разыгрывали в студии на этюдах, и именно Татка, со своими быстрыми глазами и вздернутым носом, играла главную героиню.

Они вскочили и громко, перебивая друг друга и размахивая руками, дочитали стихотворение до конца:

– И счастья не видали унылые лягушки! Из них и получились...

– ...Унылые старушки! Они бубнят уныло и стонут вдалеке.

– Ква-ква, к дождю заныло в спине, в ноге, в руке...

– А бодрая старушка...

– ...Веселая лягушка, как вспомнит, что с ней было...

– Хохочет – бре-ке-ке!

– Она двумя руками играла на баяне!

– Она двумя ногами стучала в барабан!

– ИЗБУШКА КУВЫРКАЛАСЬ, ЛЯГУШКА РАЗВЛЕКАЛАСЬ, В ЗЕЛЕНОМ САРАФАНЕ ПЛЯСАЛА – ПАРА-ПАМ!

Они закончили читать хором и сорвали дружные аплодисменты аудитории «Пресс-папье». Все-таки народ здесь был свой. Вот в «Годзилле» бы только покосились и вежливо улыбнулись. Что они понимают, молодежь!

– Татуська! Бросай ты своего Владика. От него даже мухи дохнут.

– Значит, я муха, – вздохнула Тата уже не так жизнерадостно.

– Нет, серьезно. Есть такие мужики, что лучше, чтобы их не было.

– Беатка, не дергай меня. Я устала. Пусть будет хоть какой-то. Должен же он быть.

– Кто сказал? Кто сказал, что мужик обязательно должен быть?

– Э-э, ты бросай этот сопливый феминизм. В нашем возрасте у женщины...

– Ой, какая муть! Ну, какая муть! Забудь об этом сейчас же. У нас самый лучший возраст. И никакие мужики к нему не требуются. А если у тебя статусные амбиции, купи новую машину классом повыше.

– Машину! И куда мне на ней ездить? Брось, Беатриче, – так Беату называли в студии, когда она слишком задавалась. – Женщине нужна семья. Дети, в конце концов. Посмотри, ни у кого из нас до сих пор нет детей. Даже у Наташки.

– Нет, так будут. Таткин, да как же ты не понимаешь, что стоит подумать: вот она, старость, вот сейчас жизнь кончится – как она немедленно кончается!

– Знаешь, – тихо сказала Тата, – просто у тебя, наверное, больше энергии. А меня уже не хватает на тусовки и романы. Хочется сидеть дома со своим скучным мужем...