Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

Слухи о том, что исполнители выступают под фонограмму, поползли вскоре после выхода дебютного альбома. После интервью для канала MTV выяснилось, что Пилатус и Морван говорят по-английски намного хуже, чем поют. Во время концерта группы в Коннектикуте произошел технический сбой, фонограмму заело на фразе «Girl you know it’s ... », и незадачливым вокалистам пришлось покинуть сцену. Примерно в то же время в интервью Time Magazine Пилатус провозгласил себя «новым Элвисом» и заявил, что таланта у Milli Vanilli намного больше, чем у Боба Дилана, Пола Маккартни и Мика Джаггера вместе взятых. Подобные высказывания, зависть и желание восстановить справедливость толкнули Чарльза Шау, настоящего исполнителя суперхита, обратиться в прессу с заявлением о том, что в песне звучит именно его голос. Однако его честность стоила 150,000 долларов: именно столько Фариан заплатил Шау, чтобы тот выступил с опровержением. Эта сумма в двадцать пять раз превышала гонорар, полученный Шау от продюсера группы. В конце концов Фариан сам признался, что исполнители пели под фонограмму. Организаторы церемонии «Грэмми» отозвали награду, а в результате возбужденных судебных исков покупатели альбома получили право на возмещение потраченных при покупке денег.

Первый американский альбом Milli Vanilli — наглядный пример откровенного жульничества, так как на обложке было помещено фото якобы исполнителей-фронтменов. Тем не менее с ролью фронтменов Пилатус и Морван справлялись прекрасно: они отлично танцевали и хорошо выглядели. «Если песни хорошие, то какая разница, кто их поет?» — цитирует критик Филип Аусландер заявления молодых фанатов группы, которые, похоже, не понимали смысла обвинений. Скандал раздули музыкальные критики и обозреватели старшего поколения, придерживавшиеся идеологии рок-музыки и считавшие подлинность необходимым музыкальным элементом.

Классическая история какой-либо рок-группы такова: молодые нищие музыканты много лет мыкаются по концертам, создавая имя, а потом, словно в награду за страдания и труд, судьба разрешает им выпустить первый альбом. Выступления вживую — это своеобразное доказательство того, что за плечами у музыкантов годы выступлений, что играть они действительно умеют и что они уже успели заслужить признание публики. Поп-музыканты же, напротив, возникают неизвестно откуда и сразу же выпускают альбом, который никак не связан с их жизненным опытом. Поп-музыкант начинает выступать с концертами уже после выпуска первого альбома и повторяет в них альбомные композиции. Или, как в случае с Milli Vanilli, концерты и являются альбомом.

С 1980-х годов все крупные концерты тщательно планируются и частично записываются заранее — возможно, оттого, что теперь концертам приходится конкурировать с музыкальными клипами. Современные сценические спецэффекты требуют от музыкантов такой физической отдачи, что сил на пение уже просто-напросто не хватает. И хотя большинство поп-музыкантов поют собственными голосами, композиции, как правило, записаны заранее и выступают музыканты под фонограмму,—это уже давно не секрет. В книге «Выступления и поп-музыка: история, место и время» (Performance And Popular Music: History, Place And Time, 2006) Ян Инглис утверждает, что начало новой музыкальной эпохе было положено в 1983 году Майклом Джексоном: «Нет ничего странного в том, что Джексон пел “Billie Jean” под фонограмму, удивительно то, что публике тогда было совершенно не важно, поет он вживую или нет».

Тем не менее в истории современной музыки найдется множество примеров пения под фонограмму, что вызывает у некоторых фанатов возмущение, в то время как другие встают на защиту своих любимцев. История повторяется вновь и вновь: достаточно вспомнить Эшли Симпсон, во время выступления которой включили не ту песню, так что певице пришлось уйти со сцены, или Бейонсе, ставшую жертвой всеобщего гнева.

Фонограмма — удивительное явление, форма жульничества, о которой большинство из нас знает, но предпочитает не говорить. Журналисты любят рассказывать о случаях пения под фонограмму так, словно разоблачают великую тайну, хотя прекрасно осознают, что тайна эта давно раскрыта. И нельзя сказать, что подобные разоблачения оставляют нас равнодушными, хотя мы и сами не понимаем почему. Возможно, это каким-то образом связано с нашим восприятием человеческого голоса. Мы с младенческого возраста учимся вслушиваться в чужие голоса и пытаемся различить в них лживые или искренние нотки. Нам недостаточно знать, что человек любит нас или сожалеет о содеянном — мы хотим услышать об этом. Мало того, нам непременно нужно, чтобы все это еще и звучало правдоподобно. И от певцов мы тоже хотим, чтобы те пели искренне и с душой.

От певца требуется больше искренности, чем, например, от пианиста, и критики также нередко говорят о «душевности и жизненности» вокальных композиций. Ударников или клавишников редко обвиняют в неискренности, а вот вокалистам в этом плане приходился нелегко. С другой стороны, голос становится визитной карточкой вокалиста, его опознавательным знаком, которого нет, например, у гитаристов или ударников. Многие заявляют, что сложные гитарные соло, которые так любят великие гитаристы хеви-метал, — просто технический трюк, пусть и добротно выполненный, однако в адрес исполнителей в стиле Ар-энд-Би, проделывающих примерно то же самое при помощи голоса, такие заявления звучат намного реже. Очевидно, звучащий голос, пусть даже и без слов, вызывает больше эмоций.

Музыка во все времена оказывалась под влиянием технологических новинок. Изначально, играя на фортепиано, можно было выбирать лишь громкие или тихие звуки (на что указывает само название инструмента), но пианино, появившиеся в XVIII веке, дополнили этот диапазон и способствовали появлению новых музыкальных форм; в результате металлическое звучание клавесина, предшественника пианино, было вытеснено. В 1970-х годах, эпоху фанка, все музыканты, начиная с гитаристов и заканчивая ударниками, начали пропускать звук через педали-«квакушки». В 1980-х появились сложнейшие ударные установки. Жертвами электроники стали не только инструменты, но и человеческий голос. Самым распространенным методом обработки песни стал автотюн, появившийся в начале 2000-х годов. Этот метод изначально представлял собой компьютерную программу для корректировки тональности голоса. Программа регистрирует фальшивую ноту в звучании и меняет ее на самую подходящую для используемой тональности. Наиболее эффективная обработка незаметна, и в этом смысле автотюн ничем не отличается от других инструментов.

В 1998 году Шер выпустила сингл «Believe», после выхода которого эффекты автотюна смог оценить весь мир. Именно автотюн придал песне оригинальное и новое звучание. Продюсеры тщательно скрывали находку и утверждали, что использовали обычный вокодер. Но со временем истина выплыла наружу, и уже спустя десять лет автотюн из скромной компьютерной программы превратился в общеизвестное культурное явление. Про автотюн писали не только в музыкальных журналах — статьи о нем появились в таких изданиях, как Times, New York Times и New Yorker. Теперь музыканты считают своим долгом сообщить, как они относятся к автотюну. В 2009 году группа Death Cab for Cutie явилась на церемонию вручения премии «Грэмми» в пиджаках, к лацканам которых были прикреплены маленькие синие значки. Музыканты объяснили, что это символ протеста против использования автотюна в музыке.