Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза

Председатель Гос. Думы Родзянко

Временный комитет членов Гос. Думы взявший в свои руки создание нормальных условий жизни и управления в столице, приглашает действующую армию и флот сохранить полное спокойствие и питает уверенность, что общее дело борьбы против внешнего врага ни на минуту не будет прекращено или ослаблено.

Так же стойко и мужественно, как досель армия и флот должно продолжают дело ззащиты своей Родины.

Временный комитет при содействии столичных войсковых частей и при сочувствии населения в ближайшее время водворит спокойствие в тылу и восстановит правильную деятельность правительства.

Пусть и со своей стороны каждый офицер, солдат и матрос спокойно выполняют свой долг и твердо помнят, что дисциплина и порядок есть лучший залог верного и быстрого окончания вызванных старым правительством разрухи и создания новой сильной правительственной власти.

Председатель Гос. Думы Родзянко

М.В.Родзянко писал, что Временный комитет Государственной Думы уже признан великим князем Николаем Николаевичем и несколькими главнокомандующими фронтов и требовал от адмирала Непенина срочного ответа.

1 марта 1917 года председатель Временного комитета Государственной Думы М.В.Родзянко разослал телеграммы командующим армиями и флотами о принятии комитетом всей полноты власти в стране.

В этот же день, в своей ответной телеграмме командующий Балтийским флотом вице-адмирал А.И.Непенин объявил о своем решении поддерживать Временный комитет Государственной Думы. В документах РГАВМФ сохранилась эта телеграмма:

Петроград Председателю Государственной Думы

Обе телеграммы Вашего Превосходительства получил и донес об этом через Ставку Государю Императору. Указанные в телеграммах Ваши намерения считаю достойными и правильными. Полагаю, что лучшим доказательством их будет срочная доставка на заводы листовой стали для мин заграждения, в коих ощущается острая нужда, доставка в Ревель на первое время ста тысяч пудов хлеба, непрерывный подвоз угля в количестве 30 000 тонн в месяц для действия заводов и восстановления железнодорожного сообщения для срочной доставки в Гельсингфорс новобранцев флота из Петрограда и Кронштадта.

Ваши телеграммы будут объявлены мной в подчиненных мне частях 2 марта 1917 года.

Командующий флотом балтийского моря Непенин Верно: Начальник Штаба Контр-адмирал Григоров

Организатор и в недавнем прошлом начальник разведки флота, всеведущий и проницательный адмирал А.И.Непенин, был жестоко и нагло спровоцирован политическими заговорщиками из Государственной Думы. Положение в стране вовсе не было таким безнадежным, как обрисовывал в своей телеграмме М.В.Родзянко. После посылки телеграммы в Москву, адмирал А.И.Непенин немедленно собрал у себя, на штабном судне «Кречет», совещание флагманов. Все флагманы поддержали решение А.И.Непенина, кроме адмирала Михаила Коронатовича Бахирева. Известны слова, сказанные адмиралом Бахиревым адмиралу Непенину: «Сегодня потребуют передачи власти наследнику цесаревичу, завтра этим уже не удовлетворятся, потребуют республики, а послезавтра приведут Россию к гибели». Какие пророческие слова!

Своим приказом № 258 от 2 марта 1917 года командующий флотом объявил флоту и подчиненным частям приказ поддерживать Временный Комитет Государственной Думы:

ТЕЛЕГРАММА

Командующего флотом Балтийского моря начальникам отдельных частей

17 час. 00 мин № 258 2 марта 1917 года

Приказываю поддерживать Исполнительный Комитет Государственной Думы, о чем донес в Ставку для доклада Государю императору. Это же приказываю объявить населению и рабочим.

Вице-адмирал Непенин

Все время, пока Гельсингфорс находился в изолированном положении, командующий флотом, получая известия, немедленно все их сообщал по кораблям, чтобы команды не могли заподозрить его в замалчивании событий, происходящих в Петрограде.

В это же время «самотеком» на кораблях начали организовываться матросские комитеты. Свидетель происходивших событий, капитан 1 ранга Б.Дудоров впоследствии писал, как на штабном судне «Кречет» прошел прием командующим флотом адмиралом А.И.Непениным первой матросской депутации, собранной по кораблям после смены власти в Петрограде: «Никто из делегатов не только не высказывал враждебных чувств к нему (Непенину), — вспоминал Дудоров, — ни по адресу своих командиров и офицеров, но даже не упомянул “пищу” — обычный объект претензий в бунтарские дни 1905–1906 годов». Депутация заявила такие требования (к примеру, разрешить курить на улице и носить калоши), которые, как сказал комфлотом, “легко устроить”».

Утром 3 марта 1917 года в Гельсингфорсе в штабе флота была получена телеграмма с текстом Манифеста об отречении государя императора Николая II.

Запись в Историческом журнале Минной дивизии за 3 марта 1917 года:

5 час. 30 мин. Получен по Служебной связи текст Высочайшего Манифеста об отречении Государя Императора Николая II за себя и Наследника Цесаревича в пользу Вели кого Князя Михаила Александровича.

8 час. 45 мин. Адмирал вернулся с «Кречета» Высочайший Манифест об отречении пока не объявлять командам…

Инженер-механик Н.Кадесников — мичман Российского императорского флота, в своей работе «Краткий очерк Белой борьбы под Андреевским флагом на суше, морях, озерах и реках России в 1917–1922 годах», об этом событии писал следующее: «Около 12 ночи на 3 марта 1917 года в Пскове Государь Император Всероссийский Николай II Александрович вручил делегатам Государственной Думы Гучкову и Шульгину и командующему Северным фронтом генералу Рузскому два экземпляра манифеста об отречении от престола за себя и за сына и передачи наследия великому князю Михаилу Александровичу. Зная настроения, царящее в Совете рабочих и солдатских депутатов, и непримиримую позицию министра юстиции Временного правительства А.Керенского, великий князь Михаил Александрович, переговорив с председателем Государственной Думы М.Родзянко, заявил о своем решении отречься, что и было обнародовано в тот же день».

О том, как приняли в Гельсингфорсе команды кораблей в этот день известие об отречении царя, капитан 2 ранга Г.К.Граф вспоминал:

«В 5 вечера я съехал с корабля. В городе все было спокойно, и жизнь текла своим привычным порядком. Встречные матросы отдавали аккуратно честь и имели свой обычный подтянутый вид.

К 7 часам я вернулся на миноносец, так как командующий флотом требовал, что бы все офицеры и команды с 7 часов вечера находились бы на кораблях. В 8 часов вечера, ввиду начавших циркулировать в городе тревожных слухов о получении телеграммы об отречении государя, командир решил объявить ее команде. Акт об отречении наша команда приняла спокойно».

Мичман Б.Садовинский, узнав от командира об отречении царя и прослушав зачитываемый команде «Расторопного» Манифест, держался спокойно. Он никогда не был ярым монархистом, но как у кадрового флотского офицера, офицера «до мозга-костей», его первой мыслью было:

Я присягал царю, как быть с присягой? — в памяти Бруно всплыли слова Присяги, которые он запомнил на всю жизнь:

«Я, …. обещаю и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ Николаю II Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Всероссийского Престола НАСЛЕДНИКУ, верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к