Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза

матросские головы, только вносили раздрай и сумятицу в умы и никак не повышали дисциплины. Матросы говорили о войне, о политике и снова о войне и политике.

Город наполняли слухи из Петрограда о положении на фронте, в царской ставке, в тылу… Слухи, слухи, слухи…

Как вспоминал об этом времени офицер Российского императорского флота мичман А.А.Завьялов в своих «Воспоминаниях 1910—

1917 г.г.», хранящихся в РГАВМФ: «В январе (1917) политическое настроение в Петрограде становилось все более и более напряженным. Происходили забастовки и др. волнения… Все и всюду говорили о том, что так продолжаться дальше не может. Все чего-то ждали, но чего именно как-то никто не знал. Никто не представлял себе, что такое революция и как она будет происходить, если она случится».

По ходу ремонтных работ на миноносце то в боевой рубке, то в машине, то в котельном отделении, разговаривая с матросами, мичману Садовинскому приходилось отвечать на их вопросы, касающиеся не только ремонтируемых механизмов.

Ваше благородие, а скоро войне конец? А то мастеровые в цехе бают, германские шпионы в Петрограде вокруг царицы увиваются.

Вашбродь, а если революция выйдет во всем мире, как с немаками замиряться?

Вот вы, ваше благородие, офицер, какую партию поддерживаете в Думе?

Мичман отвечал всегда вдумчиво, не торопясь.

Ты не думай, — отвечал он матросу, — что мы, флотские офицеры, не чувствуем все российские неурядицы и неустроенности. Вам кажется, если дворянин, так уж богатство, особняки. Е-рун-да!

Бруно задумался на минуту, вспомнив свою небогатую дворянскую жизнь с матерью и младшими братьями в городе Славута, что в Волынской губернии. Учебу на «казенный кошт» в Сумском кадетском корпусе и в Морском корпусе…

Вы свои пять лет отслужили и по домам поехали, — продолжал Садовинский, — а мы, офицеры — другое дело. Мы присягнули защищать Родину всю жизнь, и в этом наш долг и наша честь. А война, что война? — она в этом году закончится. Не выдержат германцы совместной силы Антанты и России, — говорил матросам мичман Садовинский, — Не устоять им против нас.

В РГАВМФ документальных свидетельств о служебной деятельности мичмана Б.А.Садовинского в течение 1917 года в Гельсингфорсе мне обнаружить не удалось. Это и понятно, в сумятице революционных бурь не все документировалось. События 1917 года не способствовали аккуратному подшиванию канцелярских бумаг и ведению делопроизводства, многие документы за прошедшие годы оказались просто утерянными.

Но сохранились документы штаба начальника Минной дивизии Балтийского моря за 1917 год: приказы, распоряжения, донесения, отчеты, служебные письма. По ним, как по пунктиру, можно с определенной долей уверенности предположить решения и действия мичмана Бруно Адольфовича Садовинского в бурном море событий, бушевавших в главной базе Балтийского флота в течение 1917 года.

Документально известно, что миноносец «Расторопный» находился в ремонте на заводе «Сокол» в начале 1917 год. Данных о том, что мичман был переведен на другой корабль, нет. Но в июне 1918 года, мичман Б.Садовинский находился уже в Петрограде. Об этом свидетельствует хранящаяся в РГАВМФ личная расписка Садовинского в том, что 25 июня 1918 года он забрал из строевой части Морского корпуса (к тому времени уже упраздненного) свои документы (свидетельство о дворянстве, метрическое и медицинское свидетельства).

В ноябре 1918 года мичман Б.Садовинский уже на Севере — в Архангельске. В РГАВМФ сохранился приказ вр. командующего флотилией Северного Ледовитого океана за № 365 от 16 ноября 1918 года, которым Б.Садовинский назначался в роту миноносцев (формируемых морских команд) субалтерн-офицером. Это значит, что, пережив предательство интересов России, развал флота, боль и горечь потерь друзей и близких, мичман Бруно-Станислав Адольфович Садовинский не принял Октябрьский переворот 1917 года и вступил в борьбу с большевиками на Севере России. Именно это его решение становится для нас мерилом всех его мыслей и действий в 1917 году.

Середина февраля 1917 года выдалась по всей стране очень холодной. В Центральной России ударили морозы до минус 40о. Вышли из строя сотни паровозов, возникли перебои с подвозом хлеба и другого продовольствия в крупные города.

Война продолжалась… 22 февраля 1917 года газеты сообщили, что император Николай II отбыл из Петрограда для управления войсками в свою Ставку в Могилев. На следующий день без видимых причин в столице начались серьезные беспорядки. Никто к забастовкам не призывал, но они начались, как по команде, сразу после отъезда государя.

февраля улицы Петрограда заполнили тысячи «голодных» бастующих, в основном женщин, с лозунгами «Хлеба!» и «Долой войну!»

Описанные очевидцами тех лет, эти событий достаточно известны по исторической литературе, и очень напоминают описания начала цветных революций — «оранжевых», «розовых», «революций гвоздик», происходивших после развала СССР на постсоветском пространстве в конце ХХ века. Все, как и тогда, начиналось с женских «голодных» маршей «пустых кастрюль», демонстраций с лозунгами и знаменами, затем забастовки и, как результат, свержения легитимных правительств. Кто это все оплачивал — теперь нам хорошо известно.

«Голодные» бастующие в то время, когда шла война, почему-то останавливали и дезорганизовывали работу исключительно военных заводов. Вот краткая хроника событий конца февраля 1917 года в цифрах и датах:

февраля по данным полицейских сводок бастовало около 197 тысяч человек;

на следующий день, 25 февраля, по сведениям правительства бастовало до 240 тысяч человек;

вечером 25 февраля Николай II телеграммой из Ставки приказал командующему Петроградским гарнизоном генералу Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией»;

февраля в Петрограде начали стрелять. Из толпы, из-за угла провокаторы стреляли в солдат, вызванных для разгона демонстраций. Те отвечали огнем по толпе. В столице пролилась первая кровь;

в ночь на 27 февраля в Государственной Думе был объявлен царский указ о роспуске Думы;

февраля в Петрограде произошел военный бунт. Взбунтовался лейб-гвардии Волынский полк: унтер-офицер Т.Кирпичников убил своего начальника капитана Лашкевича. Впервые в истории русский солдат во время войны убил выстрелом в спину своего безоружного командира;

февраля оппозиционеры в распущенной, но не разошедшейся Думе, создают параллельно два органа, пытающихся претендовать на власть в стране, еще при законном монархе.

Думские деятели создают Временный комитет Думы под председательством М.В.Родзянко в составе П.Н.Милюкова, А.И.Гучкова, Н.Н.Львова, А.Ф.Керенского.

Левые партии думцев создают Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов во главе с Временным исполнительным комитетом, председателем которого стал М.С.Чхеидзе, а в состав вошли Скобелев, Ю.М.Стеклов-Нахамкис, А.Ф.Керенский. Именно эти две организации заложили мину замедленного действия под основание России в виде двоевластия, еще за два дня до отречения и свержения законного монарха Николая II.

1 марта 1917 года от имени Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов в газете «Известия