Убийца - Джонатан Келлерман

* * *

Она не имела понятия, когда именно Ри исчезла с квартиры, а когда я спросил, нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из соседей, ответила:

– Да я же говорю, никто ничего не знает. Похоже, она свалила где-то посреди ночи, когда тут все спят как мертвые.

– А вы не знаете, приятели у нее здесь есть?

– Я не вожу компанию с квартирантами. – Мартоло просияла. – Хотя вот что: как-то раз она дала мне флайерс, какие-то ее дружки играли в клубе… Черт, не помню, как он назывался, а флайерс я выбросила.

– Группа «Одинокий Стон»?

– Точно! Спасибочки, доктор Псих… черт, как же этот притон называется… что-то с астрологией… Рыбы? Нет. И не Скорпион… не знаю. Хотя, если она там у них разыгрывает стареющую группи[20], то я могу найти ее за сценой и стребовать с нее то, что она мне задолжала. Так что идите своим путем, Судебный Мозгоправ Чел, больше мне вам сообщить нечего.

«“Одинокий Стон”. Да, если уж кто и стонет, когда они выходят на сцену, так это несчастные слушатели, чьи уши подвергаются пытке производимым ими шумом».

Тогда Конни с издевкой обронила пару имен, уверенная, что один из музыкантов – отец Рамблы. И в папке, которую она принесла мне в тот день, эти имена тоже были, как доказательство непригодности Шери к материнству.

Какой-то Винки… Борис…

Винки оставался с Рамблой, когда Шери приходила ко мне, так что не исключено, что он и помог им скрыться.

Я сел в свою «Севилью» и взялся за «Айфон». У группы оказался свой сайт – вот так сюрприз! С заглавного фото, квалифицируемого, очевидно, как винтажное, на меня смотрели четверо длинноволосых, бородатых молодых мужчин в бусах и фенечках, которые изо всех сил старались казаться крутыми и опытными, но, увы, недотягивали ни до того ни до другого.

Фото сопровождала статья, главный пафос которой состоял в том, что группа и по сей день сохранила свой оригинальный состав, а причиной такого «творческого долголетия» объявлялась «проникнутая духовностью чистота и честность их музыки. В ритмах «О.С.» ощутим пульс нации, которая живет для праздника и любит рок. Мы дарим новую жизнь хитам «Скинэрд», «Атланта ритм секшн», «Блю ойстер калт», «Форинер». А когда звезды к нам особенно благосклонны, можем выдать и что-нибудь избранное из «ду уоп» или колоритного Хендрикса». Нажав на иконку с надписью «Наш менеджер», я увидел примитивно нарисованного волка, воющего на луну. «Теперь мы сами себе хозяева. Да здравствует свобода!» «Образцы наших мелодий» были «в процессе разработки», но вот на «Кто мы» удалось кое-что обнаружить:

* * *

По всей видимости, нация уже подрастратила свою потребность в празднике и любовь к року, потому что в «Расписании туров» «Одинокого Стона» значилось лишь одно место, но зато красным шрифтом: «“Вирго Вирго”, бульвар Вентана, Студио Сити, понедельник, с 20.00 до 1.00».

Самый неходовой вечер недели, некоторые клубы по понедельникам вообще не работают. А тут предпочитают отдавать сцену старичкам-каверщикам, так что, возможно, менеджмент клуба борется за увеличение денежного потока, и «счастливый час» у них стартует раньше, чем в других местах. Устроим, пожалуй, и мы вечеринку.

* * *

Я опоздал – дорога на Вэлли только что превратилась в тренажер для испытания выносливости. Транспортная трясина начиналась сразу за поворотом на север, на Кахуэнгу. Я позвонил Робин и объяснил ей, что буду поздно и почему.

– Ее сестру убили, а она сбежала? – переспросила она.

– Да, знаю. А я еще говорил Майло, что она на такое не способна…

– Она не способна – кто-нибудь из ее друзей способен. Так что будь осторожен, милый. Как, еще раз, называется это место? Там что, байкерская тусовка?

– «Вирго Вирго». Про клиентов пока ничего не знаю.

– Двое девственников, – сказала Робин. – Скорее, любители Джона и Йоко[21]. Поздно – это насколько?

– Если повезет, там буду через сорок минут. Дальше в зависимости от того, что узнаю – час или два.

– Студио Сити – так, вот он, сайт… Вентура Б., в паре миль к востоку от Колдуотера. На вид ничего страшного… кстати, это совсем рядом с тем местом, где подают наши с тобой любимые спагетти. Могу подъехать, закончишь – пообедаем.

– Возвращаться придется в разных машинах.

– И что? – сказала она. – Я поеду первой, а ты не выпускай из виду мой задний бампер.

– Но, но, попридержи язычок.

Она, смеясь, повесила трубку.

* * *

«Вирго Вирго» оказался темно-бордовым оштукатуренным кубом шириной в два гаража. Давным-давно кто-то пытался украсить фасад золотыми звездами и полумесяцами. Большинство из них облупились и поблекли до бежевого.

«Счастливый час!!!» – гласила растяжка над дверью.

Наконец я хоть что-то угадал правильно.

* * *

Весь клуб состоял из одного помещения; скудный свет и многолетние пласты грязи делали обшитые стругаными сосновыми досками стены почти черными. Низкий потолок с набрызгом. Западная стена занята барной стойкой с шестью табуретами.

Сзади, в углу, грубо сколоченная деревянная сцена с видавшим виды пианино, ударной установкой и микрофоном. На басовом барабане буквы «О.С.» и картинка воющего волка, которую я уже видел на сайте.

Домашняя группа раз в неделю?

Надо полагать, что деревенский рок, каркающий сейчас из динамиков наверху, служит тут основным музыкальным сопровождением по умолчанию.

Я продолжил путь к бару. Все табуреты были заняты – четверо мужчин и две женщины сгорбились над своими стаканами. Со стороны невозможно было заметить, что они беседуют; лишь подойдя ближе, я различил низкое, замедленное ворчание – так бывает, когда количество принятого алкоголя далеко превышает допустимую законом норму.

Бартендер был немолод и лыс. Худое лицо с крупными чертами придавало ему сходство с пожилым усталым грифом. Его кожа была сразу и бледной, как у людей, редко выходящих на улицу, и морщинистой, как будто часто обгорала на солнце. На черной футболке надпись: «Альтамонт – это еще не конец»[22].