Большая книга ужасов. 52 - Мария Некрасова

Влад осторожно прикрыл дверь за собой, шагнул в коридор и громко кашлянул. Ну неудобно же врываться в чужую квартиру в час ночи да еще орать, как в кино: «Але! Эни бади хоум?!» Если его ждут, выйдут сами. А если нет? Точнее, если ждут не его? Если Невидимый друг махал кому-то во дворе и для него же открыл дверь, а Влад с чего-то решил… Уверенность улетучивалась так же быстро, как пришла. Навстречу Владу никто не выходил. Он кашлянул еще раз и еще – тишина.

Из комнаты в прихожую пробивался свет нелепого торшера. Ну не съедят же Влада здесь?! Он осторожно шагнул в комнату. Скрипнула половица, и парень вжал голову в плечи: ну теперь-то его точно заметили? Тишина. Пустое кресло под торшером – первое, что бросилось в глаза. Рядом – столик с брошенной газетой. Листы ее рассыпались на кресло, на пол и подоконник. Кактус на подоконнике. В глубине комнаты – диван, сервант, как в старом кино, здоровенный платяной шкаф, где можно спрятаться всем двором, и ни души.

Влад обошел комнату, заглядывая то за шкаф, то зачем-то под диван: однокомнатная квартира, и никого тут нет. Он обернулся на прихожую: в зеркале отражалась приоткрытая дверь ванной – и там темно. Не совсем понимая, что хочет увидеть, Влад распахнул эту дверь, включил свет… Видавшая виды сантехника, зубная щетка в стакане, упавшая с крючка мочалка на дне ванны.

И где хозяин? Может быть, он вышел ненадолго во двор? Ну, к тому, кому махал? Значит, скоро вернется, даже дверь вон не запер. А Влад здесь… И мать с бабкой могут его хватиться в любую минуту. Вот понесла же его нелегкая в ночь… Влад еще раз вернулся в комнату. Он чувствовал себя, как в игре-бродилке, где некоторые двери не открываются, пока не заглянешь в предыдущие. В ванной-то он побывал! Может быть сейчас… В комнате по-прежнему никого не было. Влад уже по-хозяйски заглянул в шкаф (тряпки и никого), переворошил на столе газету. Номер был позавчерашний, и на первой полосе красовалась фотография Жирного Димы с компанией. Влад там тоже был. Наверное, снимок одного из первых дней в санатории.

Влад поднес газету ближе к торшеру и плюхнулся в кресло: ничего себе! «Школьник поджег деревню, чтобы отомстить учительнице», – гласил заголовок. Поглядывая на дверь прихожей (и все-таки, где хозяин?!) он лихорадочно стал читать. «В п????????????????????????????????:???????????????????????????????????????.?.????????????.??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.?????????????-????????????????????????????????????????????.?????????????????????????????????????-?????????????????????????????????????????????????????????.???????????????????????????????????????????????????????????????.????????????????????????????.одмосковной Горжетовке произошло ЧП: сгорел дом учительницы математики Ивановой Т.С. и два соседних. Потерпевшая подозревает в поджоге одного из своих учеников, пациента санатория «Солнышко», который находится по соседству с деревней. По ее словам, кое-кому в санатории не нравятся методы ее преподавания. Поскольку никаких доказательств вины кого-либо из учеников не найдено, дело скорее всего не будет передано в суд. По некоторым данным, поджигателя замучила совесть, и он сбежал из санатория. Имя его потерпевшая не называет».

Вот те на! Влад оторвал глаза от газеты и уставился в окно. В доме напротив, во Владькином доме, на его этаже в его комнате включился ночник. Бабка проснулась! Влад отшвырнул газету и со всех ног побежал домой. А ну и что?! Скажу, что в туалете был. Лишь бы она не поперлась в коридор сама. Да она и сообразить-то ничего не успеет. Нет, то, что Влада нет на его диване, пожалуй, заметит. Если ночник включила – заметит…

Влад взлетел на свой этаж, тихонько, чтобы замок не щелкнул, отпер дверь. В прихожей темно – это радует. Если бы его хватились, свет бы горел везде. У матери тоже свет не горит – прекрасно. Что творится в их с бабкой комнате – из коридора не разглядишь, надо скорее разуться, отдышаться, напустить на себя сонный вид…

Бабкин храп прервал все мысли, надо же – спит. Проснулась, включила свет, увидела, что Влада нет, и уснула? А почему нет-то? Что он, маленький, за ним по туалетам бегать? И чего это Влад, в самом деле, запаниковал? «Увидит, что меня нет, испугается, побежит в ночь, по кустам труп разыскивать!» Бабка, конечно, параноик, но не настолько же! Или настолько? Отчего-то Владу казалось, что бабка и не вставала вовсе. Просто он заглянул в чужое окно, увидел чужой свет и рванул домой, не разглядев. Или все-таки не в чужое?

Бабка храпела, тапочки у ее кровати валялись так же, как полчаса назад, пачки таблеток на тумбочке лежали аккуратной стопкой. Не вставала. Или вставала? Ругая себя паникером, Влад дотянулся и осторожно потрогал бабкин ночник – холодный. А он-то испугался: хватятся, побегут искать!

Влад нырнул под одеяло, но как тут уснешь?! Свет в квартире Невидимого друга погас. Значит, хозяин уже вернулся? Ну нет, больше Влада туда не заманишь. Спать, спать… Не засыпалось. Уже все окна погасли в доме напротив, уже бабкин концертный храп близился к антракту, а Влад все лежал на боку и рассматривал доски ламината под бабкиной кроватью и у двери. Простенький узор: прямоугольник темный, прямоугольник светлый, в шахматном порядке. На некоторых лежала тень больших цветов с тюлевой занавески, получалось диковинно, хотя некрасиво.

Только Влад об этом подумал, как широкая тень легла на пол, перекрыв цветы занавески. Кто-то открыл дверь и встал на пороге.

Влад повернул голову: да, дверь нараспашку. Должно быть, мать открыла у себя форточку и устроила сквозняк. За дверью была темнота прихожей, только слишком уж необычно густая. В прихожей зеркало, крючки на вешалке блестят, ключи валяются без счета, висит который год Владькина белая ветровка, бабка все не дает ее выбросить. Но ничего этого не было видно. Дверной проем как будто замазали черной краской, во дела! Влад смотрел в эту черноту, он разглядел складки черной ткани, висящей в полуметре над полом. Как будто на дверь повесили театральный занавес, тяжелый, светонепроницаемый.

Занавес качнулся, как живой, и в комнату вплыло нечто. «Черный монах», – неизвестно откуда Влад это вспомнил: больше всего черное пятно напоминало человека в плаще, укутанного с головой. Только ног не было. Пятно задумчиво повисело в центре комнаты, изучило Владькину физиономию (глаз нет, а все равно понятно, что смотрит на тебя) и направилось прямиком к бабке.

Оно зависло над кроватью, вытянулось струной, как хищник перед прыжком. «Сейчас набросится!» – прозвучало то ли в голове, то ли за ухом, где там у людей внутренний голос? Влад резко сел на кровати. Плащ как будто вздрогнул, заколыхался, как занавеска на сквозняке. Из-под полы его высунулась рука и потянулась к бабке.

С криком «брысь!» Влад вскочил и хорошенько наподдал бабкиной тумбочке, потому что нога прошла сквозь монаха. Пузырьки, таблетки, журналы с кроссвордами взметнулись над монахом, как брызги, и оглушительно посыпались на пол.

– Что?! – Бабка села на кровати и уставилась на пришельца. Она его видела! Влад мог поклясться, что видела, видела! Значит, он еще не сошел с ума…

– Да вот, ручонки к тебе потянул, – безразлично сказал Влад и даже сделал еще шаг в сторону монаха.