Большая книга ужасов. 52 - Мария Некрасова

Он лежал и вглядывался в открытую дверь: зеркало в прихожей блестит, куртка белеет, никто не идет, все в порядке. Зеркало блестит, куртка белеет, зеркало блестит, куртка белеет, зеркало…

На секунду Владу показалось, что в зеркале мелькнуло чье-то лицо. Он сел на кровати и тут же ощутил колебание воздуха у себя за спиной. Как будто кто-то махнул рукой или птица пролетела. Обернулся – никого. Зато в дверном проеме возник Ночной гость.

Под коротким плащом не было ног, а под капюшоном – лица. В комнату вплыл пустой плащ и, как вчера, завис под люстрой. Влад даже успокоился и про себя сказал: «Здрасьте». Он ждал визита и дождался, теперь можно не волноваться. Но в зеркале в прихожей опять мелькнуло отражение. Может, от этого тень? Влад потихоньку встал (гости гостями, а бабка спит) и прокрался в прихожую. Зеркало, свое родное зеркало, – сто лет висит, одни и те же физиономии показывает, – отражало какую-то белиберду.

Куча народу каким-то чудом уместилась в одно зеркало. Крошечные женщины и парочка мужчин копошились за стеклом, как муравьи в аквариуме с песком. Здесь были старухи, корпящие над котлами, как ведьмы в кино, вроде маленькие, а Влад прекрасно мог разглядеть черты их лиц и даже морщинки на сероватой коже. Посторонние звуки и запахи заполнили прихожую. Болтовня, бурление воды, визг железа, разные стуки. Поток запахов: травы, костра и почему-то крахмала, хлынул на Влада из зеркала.

Две женщины в правом верхнем углу разделывали тушку какого-то мелкого животного (кролика?). Влад слышал запах сырого мяса и даже почувствовал брызги на носу, когда младшая слишком размахалась ножом. Старшая шлепнула ее по рукам и отчитывала, тараторя так, что слов было не разобрать.

Была здесь и чудо-санитарка. Склонив над ведром химические свои кудри, она подсыпала туда какие-то травки, помешивала ручкой от швабры, и в результате получалось что-то очень похожее на кровь. От запаха опять затошнило.

Мужчина, чуть ниже, без затей точил топор и плотоядно поглядывал куда-то перед собой. Влад видел белые бороздки на точильном камне, и крошка его щекотала ноздри. Железо визжало противно, до мурашек… А у парня знакомое лицо! Ленчик? Оборванные джинсы, майка-алкоголичка, похож вроде, но все-таки не он. Круглое лицо, молодое и знакомое-знакомое… Влад вглядывался в лица человечков-муравьев, даже свет хотел включить, но побоялся, что они исчезнут. В комнате упал стул, и Влад наконец-то вспомнил о Ночном госте.

Монах висел у бабкиной кровати и уже высунул из-под полы черную, тоненькую, будто обгоревшую руку. Он тянулся к бабке. Влад нашарил под подушкой свой нехитрый арсенал и запульнул в бабку головкой чеснока.

Храп оборвался. Монах замер, но руку не убрал. Капюшон на нем странно просел, будто этот в плаще смеялся. Ах ты!..

Бабка всхрапнула опять, Влад изловчился и закинул серебряную ложку прямо этому в капюшон, в лицо, если оно есть. Ложка пролетела насквозь и оглушительно брякнулась на пол. За спиной в зеркале хихикали ведьмы, и монах смеялся вместе с ними. Звука не было слышно, но капюшон мелко трясся, и горелая черная ручка утирала невидимые слезы. Горелая? Ну ты сам напросился!

Влад нашел под подушкой спички, в руки сам собой попался журнал, старый, не жалко. Монах у бабкиной кровати вытянулся струной, у него даже как будто появились ноги. Что? Страшно?! Влад зажег спичку, поднес журнал…

Он сам не ожидал такого эффекта. Наверное, журнал был очень засаленный, он вспыхнул, и сразу в комнате стало так светло, что Влад даже увидел под капюшоном лицо монаха.

– Получай, пока бабка не проснулась! – Он хотел прошептать, но вышло в полный голос. Он ударил рукой с факелом прямо в капюшон, туда, где было лицо. Раз! Другой! Третий!..

Монах весь как-то сжался и стал размером, наверное, с кошку. Комната моментально пропахла жженой бумагой. Журнал обжег пальцы, Влад выронил, затоптал… По коленке пробежала черная тень: удирает!

Вспыхнул ночник. Влад сощурился и подумал, что от похода в церковь теперь точно не отвертеться. Да что там церковь, как бы Поезд «Сапсан» психушку не вызвала! Надо же так вляпаться!

Бабка молчала. Было слышно, как мать в своей комнате нашаривает тапочки и, чап-чап, идет посмотреть, что случилось. Влад потихоньку разлеплял глаза, что сказать-то, что же сказать?.. Ошарашенное бабкино лицо, ни капли не сонное, намекало, что думать надо быстро.

Внутренний заяц Влада, привыкший ловко обманывать контролеров Поезда «Сапсан», затараторил, придумывая варианты. Внутренний контролер сверкал погонами и не верил ни единому зайцеву слову.

– Скажу, что пробовал курить.

– Журнал? Тогда по тебе точно психушка плачет!

– Тогда, что журнал от ночника загорелся. Я читал, а он…

– А ты уверен, что это возможно? Да и лампочка небось уже остыла…

– О! Скажу, что читал потихоньку в темноте, подсвечивая себе спичками.

– А на кухню выйти – не судьба? Включил бы себе свет и читал, никому не мешая…

В бабкиных ошалевших глазах щелкал секундомер. Ну скажи уже что-нибудь!

– Я это… Решил попробовать читать в темноте, а фонарика не нашел. И вот….

Бабкино ошалевшее лицо потихоньку обретало обычный вид. Вечный подозрительно-озабоченный взгляд сверлил Влада и почему-то мать.

– И взял спички? А на кухню выйти почитать не мог? – Она закашлялась и встала, чтобы открыть окно. Мать суетливо сбегала за веником, быстренько замела, исподтишка глядя на Влада, как на больного. Хорошо, что он вовремя изловчился и запинал под кровать упавшую ложку. Чеснока на бабкиной койке не наблюдалось, должно быть, сам куда-то закатился…

– Странный запах… Может быть, ты курил?

Влад мысленно выдохнул: пронесло! Мать молча ушла в свою комнату, а бабка пустилась в длинные рассуждения о том, как вредно курить, особенно в постели.

Утром Влад первым делом побежал в дом напротив. Ну и что, что его там не ждут, ведь Владу именно сейчас нужен совет. Может, этот напыщенный мужик с газетой про Влада забыл давно. Что ж теперь, пусть ведьмы атакуют? Хоть монаха и получилось прогнать – надолго ли это? В конце концов, кому надо, приходит сам. Влад взбежал на пятый этаж, нажал неработающий звонок и толкнул дверь.

– Я пришел!

Никто не отозвался. Конечно, потомок Жана Бодена мог промолчать просто из вредности. Влад зашел в комнату: стол, газета, пустое кресло, торшер. И правда никого. Жаль. Придется подождать.

Он уселся в кресло у окна и лениво уткнулся в газету, как будто сидит в приемной у врача или ждет мать из парикмахерской. Эта газета оказалась аж послезавтрашней. Влад даже заглянул в календарь на телефоне, может он числа перепутал с этими каникулами? Нет, газета была послезавтрашней и опять про чернуху. «Сгорела аптека», «В парке травят собак», «Школьника убили за телефон»…