Дорога императора - Евгений Васильевич Шалашов

Приобняв девушку, я направился к выходу из деревни и больше не оглядывался. Надо было проститься с этой мимолётной частью своей жизни и уже поскорее возвращаться к старой.

Глава 19

Император в дороге

Разведчики-диверсанты из группы поручика Вострякова ориентировались на местности гораздо лучше меня. А если уж быть совсем честным, то они это делали прекрасно, как и положено людям их профессии, а я, увы, никак.

Нет, на картах я все прекрасно понимал, с топографическими обозначениями проблемы не было. А вот самому использовать карту, если меня закинут куда-то в густой лес — все, сразу же пропаду.

Спортивное ориентирование вообще не самая моя сильная сторона, да и не было никогда такой необходимости. На «гражданке» можно воспользоваться навигатором, а в армии мне всегда указывали дорогу старшие по званию.

Теперь же я решил признать старшинство своих спасителей. Или пока спасателей? Ладно, когда выйдем к «цивилизации», так станут парни спасителями, а пока пусть остаются спасателями.

Поручик Востряков говорил, что нам предстоит пройти сто километров. Эх, если бы на машине, то проделали бы этот путь за час, а то и меньше. А вот пешком, тут придется потратить дня два, а то и три. Но по польскому лесу, пусть и не такому дремучему, как тайга, но все равно, без дорог и троп, не меньше недели.

Но кое-что меня в нашей «навигации» огорчило. Оказывается, сто километров от деревни до базы, это по прямой и если по карте. А в реальности все немного похуже, потому что даже дороги, даже железные, редко следуют по прямым линиям. Им, этим дорогам, приходится встраиваться в рельеф местности, в особенности природы и всего прочего, включая такой факт — позволяет ли собственник земли прокладывать по своим владениям дорогу? Впрочем, здесь все еще не так трагично, а вот в Британской империи дороги такие извилистые, что создается впечатление, что их прокладывала змея.

— Ваше величество, — обратился ко мне старший группы. — До нашей базы имеются два пути. Один — он подлиннее, верст сто, а другой покороче, не больше восьмидесяти.

Ишь ты, Востряков оперирует верстами, а не километрами. Сделав мысленное усилие, перевел родные метрические единицы в общемировые. Ну, сто верст — это примерно сто шесть километров. Не бог весть какая разница. А восемьдесят верст — это восемьдесят пять километров. Если на машине — так и ладно, мы бы и не заметили. А своими ножками, двадцать лишних верст отмахать по лесу — это существенно. А база — она уже неподалеку от линии фронта, там и связь, и какой-никакой аэродром. В том смысле, что может принять небольшой борт.

— А в чем подвох? — с подозрением поинтересовался я, понимая, что есть какой-то «подводный камень», а иначе бы поручик сразу повел по короткому маршруту.

— Тот, что в восемьдесят, он идет по болоту, — вздохнул поручик.

Дальше можно не продолжать. Восемьдесят верст по весеннему болоту, которое начало заполняться талой водой — ну его нафиг. И проводника, судя по всему, у группы нет. Может, если бы летом, когда болота высыхают, появляются безопасные пути. Но и высыхают-то далеко не все. А тут…

Даже если пойдем не по пояс в болотной жиже, а лишь по колено, то осилим за день не больше десяти верст. Ладно, пусть двадцать. А ночевать где станем? Тоже в болоте? Нет уж, нет уж. Как там в мультике про поросенка Фунтика? «Болото дом для бегемота, но мне сидеть в нем неохота». Но там еще и болото было поприличнее, да и теплое. А тут… Бр-рр.

— Понятно, — кивнул я. — Понял, что болото это не наш вариант. А в чем трудности длинного маршрута?

— А трудность, что нам могут встретиться э-э…скажем так, дезертиры либо еще кто. Тут у поляков деревни кругом, пройти незамеченными сложно. Придется двигаться по ночам.

Ночью по лесу? Получше, чем днем по болоту, но тоже не айс. Но парни разведчики, думаю, знают, о чем говорят. А может, у них имеется дар «ночного зрения»? Или «ночного видения»? У меня-то такого дара нет, стану запинаться за каждый пенек, спотыкаться о каждый сучок. Но поручика надо слушаться. Он не хуже меня понимает «прелести» ходьбы в темноте.

— Ваши предложения? — деловито поинтересовался я. Видя, что Вострецов немного смущается, подбодрил поручика. — Ваше благородие, вы старший группы. Вам и решение принимать. Я в данном случае — пусть и ценный, но только груз.

— Идти по длинному. Он, пусть и длиннее, в чем-то и опаснее, но более предсказуем. А нас пять человек…

— Шесть, — скромно уточнил я.

— Шесть, — согласился поручик, хотя, если судить по его взгляду, своего императора он за боевую единицу пока не считает. — Пять автоматов, еще по шесть обойм к каждому, и с десяток гранат. В боестолкновения лучше не вступать. А вы, ваше величество, безоружны? Могу вам свой пистолет одолжить.

— У меня свой имеется, — сообщил я, слегка досадуя, что не взял у Тадеуша какой-нибудь «Маузер». Вернее — какую-нибудь, коли это винтовка, а она женского пола. В деревне винтовок вдоволь, (из тех что перед нападением унесли в лес), а не додумался. Вернее — думал об этом, но все равно, подвело чувство «защищенности», появившееся после встречи со своими бойцами. Привык, понимаете ли, что о моей драгоценной шкурке заботятся другие люди, а носить с собой оружие — это не лучшее, что может придумать монарх. Даже пистолет-то считал излишним. Куда годится, чтобы цари оружие с собой таскали? А вот, теперь осознал, что лопухнулся. Но обратно в деревню возвращаться не стану. И примета плохая, да и вообще… Ну, ушел и ушел, пора двигать дальше.

— Так вот, ваше величество, сделаем все, чтобы избежать столкновения, но все может быть. Мы станем вас прикрывать, двойками, а прапорщик Истомин выведет. А пистолет…

Поручик не договорил, но я и сам знал излюбленную фразу профессиональных военных о том, что в бою пистолетом только сахар колоть. Ну, еще можно застрелиться. Но в лесу пистолет можно использовать с не меньшим успехом, нежели автомат или винтовку. Я уже немного понимал, что в лесу, иной раз, теряется представление о расстоянии, а близкая дистанция может оказаться еще ближе, нежели ты о ней думаешь. И пистолет, в этом случае, окажется опасней длинноствольного оружия.

— А пистолет, ваше благородие, это лучше, чем ничего, — улыбнулся я, давая понять, что я все прекрасно понимаю.

Мы двинулись в путь, когда навалились сумерки. Вначале на путь пролегал по дороге. А по дороге, даже в