Дорога императора - Евгений Васильевич Шалашов

темноте ходить легче, чем впотьмах по лесу. Но пройдя километра два, Вострецов, разглядев какую-то только ему понятную примету, махнул рукой, указывая на лес.

Я был третьим в цепочке, почти в середине. Удивительно, идущие впереди меня двигались ровно, будто они шли светлым днем, а не вечером. Нет, определенно у этих людей имеется дар. Надо бы прошерстить эту бригаду, уточнить — а не комплектуется ли она людьми, имеющими определенные магические навыки? Если так, то почему я об этом не знаю? И, почему Кутепов, отвечающий у меня за всех обладателей дара это дело вдруг проворонил? Впрочем, есть у меня определенные подозрения. Федор Иванович Толбухин, он не подчиняется министру внутренних дел, поэтому докладывать о своих умельцах совсем не обязан. Не исключено, что командующий Прибалтийским фронтом решил и сам воспользоваться «магическими умельцами». А доложи начальству, так того и гляди, что отберут. Дело-то такое, житейское. Умный начальник старается удержать при себе талантливых подчиненных, не отдавать их чужакам ни под каким видом. Может, это и объясняет возраст Вострецова? Призвали из запаса, где его таланты были никому не нужны, а тут бац, все раскрылось — и в глубокой разведке. Или в диверсантах. Выйду, то вначале скажу комфронта большое спасибо, а потом устрою небольшую головоймойку за местечковый подход к такому важному делу, как создание, скажем так, общей базы талантов.

А с другой стороны, если бы Толбухин отдал своих магов, то кто бы меня искал?

Но пока думал, то шел и ждал — когда же начну спотыкаться? Но не спотыкался. Более того — я отчего-то видел и старый снег, не успевший растаять, и упавшую ветку, и какую-то корягу-выворотень. С чего бы вдруг?

А сумерки, между тем, сгущались, превращаясь в полноценную ночь.

Кажется, что впереди меня бежит какая-то подсветка, слегка красноватая. Напоминало… А что это мне напоминало? А, точно. Есть у меня приятель, слегка сдвинутый на старых фотографиях. И ладно, если бы он собирал фото, а он как-то приобрел потертую «Смену — 8М» (я такие даже в кино не видел!), купил фотоувеличитель, бачки, а еще — красный фонарь. Для меня слово «красные фонари» ассоциируются сами, понимаете, с чем, а оказывается, что в комнате с красным светом, можно проявлять фотографии и фотопленки. Я-то думал, что фотопленки и фотобумагу уже никто и не выпускает, а вот, поди же ты.

Так что, «подсветка», которая указывала мне верное и безопасное направление, имела красноватый оттенок.

Наверняка это какая-то хитрость разведчиков, или их очередное умение. Ладно, сам допытываться не стану, если нужно — сами расскажут. Но на заметочку я это дело возьму, и фамилии парней запомню. Потом, после войны, можно будет и побеседовать.

Мы шли всю ночь и захватили еще часть утра. Когда уже совсем рассвело, Вострецов скомандовал:

— Группа, стой. Привал.

Кажется, можно упасть и слегка отдохнуть. Но упал только я, потому что остальной народ принялся за дело — обустраивал небольшой костерок, вытаскивал из мешков банки с консервами и какие-то брикеты. Да, сухие брикеты с супом и кашей в нашей армии уже есть. Кстати, а существовали ли такие в моей реальности? Консервы были еще в гражданскую, а вот брикеты? Не помню.

— Ваше величество, не побрезгуйте, — вручил мне поручик котелок с ароматным варевом. Пахло горохом и тушенкой! Божественный аромат.

— А вы? — поинтересовался я, прежде чем взять посудину.

— А я с товарищами похлебаю. У нас маленький котелок — это для вас, а мы из большого, — бодро отозвался поручик, а потом спохватился. — Ваше величество, так у вас же ложки нет.

Вострецов, верно, собирался уступить мне свою ложку, но я его успокоил.

— Не беспокойтесь, господин поручик, ложка у меня имеется.

Ложка у меня не одна, а целых две. Одна металлическая, вторая деревянная. Ишь, а я как хомяк теперь, засовываю своё добро в карманы.

А чего металлическую-то храню, которая с дыркой?

— Ваше величество, разрешите глянуть? — попросил Вострецов.

Ишь, глазастый какой.

Я протянул ему свою пробитую ложку, а сам принялся наворачивать суп деревянной, которую мне подарили в деревне. Эту ложку я потом в сокровищницу помещу. Пусть лежит рядом с короной.

А старший группы изучал мою собственную ложку. Слышал, что есть такая шутка — новичкам, которые идут в учебную разведку, дают ложку с дыркой, на которой написано «учебная». Те из молодежи, кто посмекалистее, свою посуду без внимания не оставляют, а тем, кому не повезло, придется есть «учебной» ложкой. Кашу, положим, есть можно, а вот с супом возникнут проблемы.

— Семь девяносто два, — вдумчиво сказал Вострецов, возвращая мне ложку. Посмотрев на меня, на мои дырки и лохматившуюся кое-где одежду, поручик вытаращил глаза. Кажется, он что-то начал понимать. По крайней мере то, что я не за сучки цеплялся.

— Вы бы позавтракали, господин поручик, — любезно предложил я, кивая на костер, где народ уже истомился в ожидании своего старшего.

— Ага, — кивнул поручик.

Растерян человек. Думает — как это его император, которого так основательно постреляли, до сих пор жив?

— Ваше величество, а там, — кивнул Вострецов на мою грудь, — все в порядке?

— Все в полном порядке, — отозвался я, доедая суп. — Было бы не в порядке, я бы здесь не сидел.

— Это точно.

Вострецов пошел-таки есть, а я почему-то задумался о том, о чем раньше как-то не думал. Вот, разведгруппа, которая вынуждена таскать все на собственном горбу — и боеприпасы, и провизию. Нет, я о том и раньше знал, но одно дело знать, а другое дело увидеть все своими глазами.

Я и сам служил в армии, приходилось таскать на себе грузы. Да, приходилось, но не в таком объеме! Зачем себя утруждать лишними рожками к автомату или гранатами, не говоря уже о сухом пайке, если всегда под боком имеется транспорт? А тем людям, которые уходят на две недели, а то и дольше, в глубокий вражеский тыл, приходится рассчитывать лишь на себя.

Пожалуй, в этом отношении разведчиков можно сравнивать с воинами древности. Римские легионеры, кроме оружия и доспехов, тащили с собой еще и провизию на полмесяца, разные инструменты для копки рвов, а еще колья для создания ограды.

Интересно, а я что-нибудь могу придумать, чтобы облегчить жизнь своим солдатам? Причем — элитным. А ведь, пожалуй, что нет. Максимум, что могу сделать, так это дать команду создать сублимированные продукты, которые станут весить в разы меньше, нежели жестяные консервные банки или брикеты.

Разведчики разложили на земле какие-то подстилки, устроили меня в серединке, где потеплее, улеглись сами, накрывшись своими