Королевство грез - Джудит Макнот

— В вашем королевстве грез было место опасностям и болезням?— с удивлением перебил Ройс.

— Ну конечно! — подтвердила Дженни с кривой, невеселойусмешкой. — Должно было быть и то, и другое, чтобы я могла примчаться на помощьи немедленно всех спасти. Для того я и выдумала королевство.

— Вам хочется стать героиней своего народа, — заключил Ройс,улыбаясь над этим желанием, которое ему было нетрудно понять.

Она покачала головой, и острая тоска в ее тихом голосепогасила его улыбку.

— Нет. Мне только хотелось, чтобы меня любили те, кого ялюблю, чтобы уважали те, кто меня знает, и чтобы я была им нужна.

— Это все, что вам требуется? Она качнула прелестнойголовкой.

— И тогда я устроила королевство грез, где могла совершатьвеликие и отважные деяния.

На ближайшем к замку холме луч на мгновение блеснувшей из-затуч луны высветил мужскую фигуру. В любой другой момент это краткое видениезаставило бы Ройса послать солдат на розыски. Однако сейчас, когда он былутомлен любовью и знал, что еще предстоит испытать ему с пленительной, стоящейрядом красавицей, разум его не откликнулся. Ночь, наполненная теплом, дариларедкостную возможность уединения, была слишком мягкой и нежное, чтобы омрачатьее подозрениями.

Ройс нахмурился, раздумывая над загадочными намеками Дженни.Шотландцы, даже жители южных равнин, которые строже придерживались феодальныхзаконов, чем клановых, обладали необычайной родственной привязанностью. Как быв клане ни называли отца Дженни — графом или просто Мерриком, он со всем своимсемейством все равно пользовался полнейшей преданностью и обожанием. Родичамследовало уважать Дженни, она должна была быть им нужна и, безусловно, любиматеми, кого любила, так что в общем-то и не требовалось никакого королевствагрез.

— Вы отважная и красивая девушка, — сказал он наконец, — ипо праву носите титул графини. Члены вашего клана, несомненно, относятся к вамименно так, как вам хочется, а может быть, даже лучше.

Она отвела глаза и, кажется, вновь загляделась впространство.

— По правде сказать, — отвечала она намеренно лишеннымвсякого выражения голосом, — они думают, что меня вроде бы колдовским образомподменили.

— Что им внушило такую дурацкую мысль? — ошарашено спросилон.

К его изумлению, она решительно встала на их защиту:

— А что прикажете им думать после рассказов сводного брата омоих поступках?

— О каких поступках?

Она передернулась, снова обхватила себя руками и стала такойже, какой он впервые увидел ее на балконе.

— Не могу я об этом рассказывать, — шепнула она. Ройс гляделна нее, молча настаивая на объяснениях, и Дженни, испустив прерывистый вздох,неохотно призналась:

— О многих, но самое главное — история с утонувшей Ребеккой.Мы с Бекки были кузины и лучшие подруги. И было нам обеим по тринадцать лет, —добавила она с грустной улыбкой. — Ее отец — Гаррик Кармайкл — был вдовцом, аона — его единственным ребенком. Он любил ее до безумия, как и все мы.Понимаете, она была такой милой и невероятно красивой, даже красивее Бренны,что ее нельзя было не любить. Только из-за слепой отцовской любви ей ничего недозволялось, дабы она себе как-нибудь не повредила. Ей не разрешалось дажеблизко подходить к реке: отец боялся, как бы она не утонула. И Бекки решиланаучиться плавать, доказать ему, что ей ничего не грозит, и мы каждое утропораньше убегали на реку, и я ее учила.

За день до того, как она утонула, мы ходили на ярмарку ипоссорились, когда я сказала, будто один из жонглеров глазел на неенеподобающим образом. Мои сводные братья — Александр и Малькольм — услышали, иАлександр обвинил меня в ревности, дескать, мне самой приглянулся жонглер, чтобыло крайне глупо. Бекки жутко разозлилась, то есть я хочу сказать,расстроилась, и при расставании велела мне не приходить утром к реке, мол, онаво мне более не нуждается. Я знала, что она на самом деле совсем не хотелаэтого говорить и еще не умела как следует плавать, и, разумеется, назавтраотправилась на реку.

Голос Дженни понизился до шепота:

— Когда я пришла, она все еще сердилась и прокричала, чтохочет остаться одна. Я решила уйти и дошла уже до вершины холма, как вдругуслышала плеск и крик, призывавший меня на помощь. Я повернулась, бросиласьвниз, но не могла ее разглядеть. Я была на полпути, и ей удалось высунуть изводы голову, я видела на поверхности ее волосы. Потом услышала визг, онавыкрикивала мое имя, звала на помощь… — Дженни задрожала, бессознательнорастирая руки, — …но поток уже тащил ее прочь. Я нырнула, пыталась ее найти,ныряла еще, и еще, и еще, — убито шептала она, — но… не смогла отыскать. Наследующий день Бекки нашли за несколько миль, ее выбросило на отмель.

Ройс поднял было руку, потом опустил, понимая, что она изовсех сил старается сдерживаться и не примет утешительного жеста, который сломаетее.

— Это был несчастный случай, — мягко проговорил он. Онаиспустила длинный ровный вздох:

— По мнению Александра, нет. Он, наверно, был где-топоблизости, потому что рассказывал всем и каждому, что слышал, как Бекки зваламеня по имени, и это правда. Но еще он говорил, что мы поссорились и что будтобы я столкнула ее в воду.

— Как же он объяснил, что на вас была мокрая одежда? —коротко спросил Ройс.

— Он сказал, — отвечала Дженни со вздохом, — что я толкнулаее, постояла, а уж потом принялась спасать. Александру, — добавила она, — ужесообщили, что он, а не я будет наследовать отцу и носить титул лэрда. Толькоему этого показалось мало — он хотел опозорить меня и добиться изгнания. Послеэтого случая он без особого труда достиг цели.

— Каким образом?

Ее хрупкие плечи слегка передернулись.

— Еще несколько злобных выдумок и вывернутой наизнанкуправды — дом арендатора был внезапно охвачен огнем в ночь после того, как япоспорила по поводу веса мешка с зерном, доставленного им в замок. Ну и другиеподобные вещи.

Она медленно подняла синие, блестящие от слез глаза, кизумлению Ройса, попыталась улыбнуться и спросила:

— Видите мои волосы?

Ройс взглянул на золотисто-рыжие локоны, которыми любовалсяне одну неделю, и кивнул.

Дженни сдавленным голосом продолжала:

— Они всегда были жуткого цвета. А теперь стали такие же,как у Бекки… Бекки знала… как я… восхищаюсь ее волосами, — судорожно шептала она,— и… и мне хочется думать, что она мне их подарила. Дала понять, что она знает…как я пыталась ее спасти.